— Ага, — весело сказала она, — до свидания!
— Спокойной ночи!
Медучин вернулся в дом.
— Ну, что делать будем? — спросил он.
— Хорошая баба, простая, — рассудил дед. — Пусть живет, не увозить же назад!
— Где ты ее взял, Бровин?
— В Ост-Кейпе, где же? Прошлый год она кухарила у геофизиков, база у них в Ост-Кейпе была… А сейчас свободная…
— Обещал чего? — спросил Шкулин.
— Да ничего вроде… поедем, говорю, жить будешь. Вот и поехала… Да ты не тушуйся, Наука! Не говорил я ей, что тебе везу.
— Ещё чего! Очень надо…
— Мы ее научим в жмурки с медведем играть! — захохотал Шкулин.
— Я вот что скажу, ребяты, — начал дед Тимофей. — Ты, Петро, не бодрись, рановато еще… Баба должна быть не для разладу, а для порядку. Мы не в городе, неча вольности разводить. Кто ей придется, пусть с тем и живет. У одного она должна быть… ежли захочет… Домов пустых много, вот и будут вдвоем… ежли захочет… А баловство ни к чему. И еще, уговор надо соблюдать, чтоб в выражениях потише. Женский призор за нами кругом нужен, без него к зиме совсем в леших превратимся.
— Женщина облагораживает, — охотно поддержал Медучин.
— Да и то дело, — согласился Бровин, — и постирает, и пошьет. Проведу я ее поварихой, в совхоз напишем — рассчитают ей за месяц или сколь будет. Чай, не обеднеем, уловы хорошие, а?
— Знамо дело, с поварихой лучше, чего уж там, — согласился Шкулин.
— Дело ваше, — сказал Медучин. — Я тут не начальник. По-моему, правильно. Только не попрекать ее ничем, не обижать.
— Конечно, оговоренная ложка рот дерет… надо по-человечески, — сказал дед.
— Пусть она живет у тебя, а, дед? — спросил Медучин. — А Шкулин переселится к нам. Пусть будет у тебя, от греха подальше.
— Мне баба без надобности, так что я согласный, — засмеялся дед. — Хорошая она, справная. У ей лицо веселое. Надоело мне на ваши рожи смотреть! Чего ржете, кобели?!
Легко стало Медучину, будто камень с души свалился. Но по лицу Шкулина видно было, что не ждал он такого поворота. Дед это сразу понял:
— А Петро-то наш навострился, не спросившись. Эх ты, хрен столовый! Допрежь всего о человеке надо заботу проявлять. Который человек о другом без заботы — пустой он, нехороший. От него одно зло… Не серчай, Петро, правду я тебе говорю.
— Это тебе показалось, дед. От ревности.
— Не скажи!
Стали расходиться.
— Одну бутылочку я вам спрятал, — сказал дед, — утром пригодится. Давайте ко сну.
— Да, — сказал Медучин, — хорошо, будем считать пионерский сбор закрытым, поскольку всем все ясно и вопросов нет.
Он кликнул Верного, тот спрыгнул с крыльца и пошел следом.
Осторожно, чтобы не разбудить Анфису, разбрелись Бровин и Медучин по своим кукулям. Медучин зажег огарок. Анфиса спала. Он прикурил от свечи и задул ее. Бровин похрапывал, а Анфиса, что-то бормотала во сне, разговаривала.