– Николай Павлович… – дама быстро вздохнула. Ясно было уже, что заготовленные слова – не вспомнить, а новые придумывать некогда… Как быть? – Николай Павлович, голубчик… Вы, должно быть, не узнали меня…
– Отчего же, – старик вошел в комнату и, не останавливаясь, направился прямо к изразцовому печному боку, к которому была придвинута узкая кушетка. – Я вас, Татьяна Ивановна, прекраснейшим образом узнал.
Он говорил, как и смотрел – без выражения, как будто выполнял привычную повинность, которая и не занимала его, и не тяготила.
– Стало быть, приехали? Ну-ну… Только отчего же в такой мороз? Деревня хороша летом… А нынче здесь делать нечего. То есть вовсе нечего, да-с, – короткая механическая усмешка тронула губы старика, он развел руками, прислоняясь спиной к теплой печи.
– Отчего ж, у вас здесь и нынче пейзажи премилые…
– Итак, сударыня, чтоб нам с вами не разводить турусов на колесах: зачем вы прибыли? Помощи просить? О ваших обстоятельствах наслышан.
Разумеется, ей тут же захотелось бежать прочь. С трудом пересилив себя, она подняла голову и взглянула в блеклые глаза Николая Павловича Осоргина, мужа ее покойной кузины Натальи.
В этих глазах не было ни следа издевки. Если он и куражился, то делал это как-то так… по обязанности. А, может, и не куражился вовсе, а просто говорил что придется.
– Да, – она кивнула, – я приехала просить помощи. Но не денег.
Наступила пауза. Он ждал, что она еще скажет, но она молчала.
– Загадки изволите загадывать, – наконец констатировал он. – Да, увы, не по адресу. Я, знаете ли, не изворотлив умом… и не любопытен, да-с. Так что ежели имеете что сказать, говорите прямо.
– Я и намерена говорить прямо. Больше того… намерена упасть вам в ноги и умолять. Поверьте, мне совсем не трудно это сделать. Вы говорите, что знаете мои обстоятельства. К сожалению, нет. То есть, вы знаете, что…
– …Что вы потомок несчастного бунтовщика, обделенного фамильным счастьем, – продолжил Осоргин, воспользовавшись тем, что она запнулась. – Что вы избрали в мужья валашского господина с сомнительными правами на княжеский титул… кстати, я-то как раз считаю эти права бесспорными, но мое мнение мало что значит. А вы, судя по тому, что не называете себя княгиней, со мной не согласны… Что ваш супруг скончался, не оставив вам ничего, кроме долгов. Вы в безвыходном положении, однако обращаться к родне отказываетесь… по причине вышеупомянутой гордыни – чьей, хотел бы я знать? Ведь они бы вам помогли.
– Вы правы… – Татьяна Ивановна на секунду закрыла глаза. – Моя гордыня. Не хочу быть бедной родственницей. Надоело. Да и не обо мне речь…