Наш путь по-прежнему освещало лишь испускаемое почвой унылое свечение. Мы уже летели над окраиной болота – огромного, как и все, что мы видели в этом мире. Где-то вдали виднелись другие болота, пруды, озера. И там, где на них вскипала пена гниения, поверхность тускло блестела. Высились толстые, искривленные стволы деревьев.
Их ветви переплетались. Над водой, где плавали обломки деревьев, преклоняли колени мрачные кипарисы. И мертв был тесно росший вдоль берегов камыш. Сквозь сумрак ползли желтые испарения. Центральные области болот были полностью покрыты этим туманом. Туман медленно вскипал и выбрасывал все новые языки.
Далеко впереди тревожными красноватыми отблесками вспыхивали низко нависшие облака. Внезапно пространство содрогнулось, двинулось, и мы оказались над ними.
Нас оглушили звуки, буря звуков. Вопли, грохот барабанов, вой труб. В облаках открылся просвет. Там горел высокий, словно башня, костер. От него исходил страшный жар. Мне показалось, что на нас нацелен гигантский мясницкий нож. В пламени корчились и визжали какие-то существа, но я не мог разглядеть, какие именно.
Вокруг костра плясали люди – черные, тощие, как мумии, и голые. Они увидели нас, прерывистый рев огня прорезал оглушительный крик. Тамтамы начали слитно выбивать: бум-ба-да-бум, бум-ба-да-бум! С безлистых деревьев сорвалась стая птиц. Размером и окраской они напоминали ястребов, но их черепа и лапы с безжалостными изогнутыми когтями были лишены плоти.
Свартальф вызывающе зашипел, дал ускорение, и птицы остались позади.
Внезапно в нескольких милях впереди тоже начали бить барабаны. А за ними вдали – уже совсем тихо, еще и еще – бум-ба-да-бум, бум-ба-да-бум!
Джинни махнула мне, и я подлетел к ней поближе. Вид у нее был мрачный.
– Если не ошибаюсь, – прокричала она, – это «говорящие барабаны», и весть о нас передается все дальше и дальше.
Моя левая рука опустилась на рукоять меча.
– Что будем делать?
– Изменим направление. Попытаемся попасть туда с другой стороны. Только быстро!
После страшного жара того костра ветер, вызванный полетом, показался почти приятным. Теперь это был прохладный, чистый, уже без зловоний воздух. Мы пролетели над строем стоячих камней, и воздух мгновенно снова сделался холодным. Под нами простиралась голая вересковая пустошь. Там сражались две армии. Должно быть, они занимались этим уже не одно столетие.
На многих были кольчуги и остроконечные шлемы, остальные были одеты в кожу и грубо выделанные ткани. Оружием им служили мечи, топоры, копья. До нас донесся звон металла, топот ног, чавкающие звуки металла, врубающегося в плоть. Но не было слышно ни криков, ни рева труб, ни даже надсадного, как скрежет напильника, дыхания. Устало и безнадежно мертвецы продолжали сражаться. И этой войне не было конца.