— Почему именно мышь?
— А в мыши нет никаких консервантов! К тому же еще неизвестно, поймает ли ее Мотька. Эта мышь настрадалась в магазине, чуть не попала в пасть к питону, так что жить ей хочется вдвойне. Смотри, как носится! А у кошки-то сколько радости…
Мышь носилась недолго, она шмыгнула на кухню, забралась под плиту и перестала подавать признаки жизни. Матильда улеглась возле плиты и удовлетворенно помахала Жене хвостом.
— Да не стоит благодарности, — засмеялась Женя. — Я рада, что ты рада! И больше на меня не обижаешься.
— За что? — поинтересовался Евгений, пришедший за ними на кухню.
— Это я с Мотей разговариваю, — пояснила Женя, выкладывая на стол пельмени и пирожные. — Ужинать будешь? Или с этой, — она кивнула в сторону балкона, — забуритесь в самый дорогой ресторан? Учти, Евгений, я, конечно, промолчу. Но если Ольга Геральдовна спросит, то я не смогу солгать, что здесь никого, кроме меня, из женского пола не было.
— А что? — Евгений начал раздражаться. — Идея хорошая, можно и в ресторан сходить.
— Мотька, — потрясла пачкой с пельменями Женя, — нам с тобой на двоих — обожраться!
— Как ты выражаешься, стыдись, — поморщился Евгений. — К тому же пельменей все равно на всех не хватит.
— А я не собираюсь твою куклу кормить! Валите в общепит.
И Женя занялась приготовлением ужина. Евгений смотрел на нее и думал: она ревнует или действительно решила, что он собирался провести вечер со Стеллой? Девичья душа — та еще кунсткамера: тут и засушенная злость, и заспиртованная обида, и замасленная самооценка.
Наверное, все-таки ревнует, хмыкнул Евгений и пошел открывать гостью.
Стелла уже не тряслась от ужаса, а беззастенчиво флиртовала с Гавриилом.
— Гаврюша, — произнесла она карамельным голоском, — так сколько, вы говорите, у вас общая площадь?
— Семьдесят метров.
— И на ней прописаны вы одни? Она ваша собственность?
— Собственность моя и брата. И прописаны все: тетя Клава, дядя Сережа…
— Достаточно!
— Привет, — хмуро бросил Евгений соседу, тот кивнул и поспешил ретироваться внутрь квартиры. Тогда Романовский повернулся к Стелле: — Тебе точно больше негде остановиться?
— Совершенно негде, — развела руками красавица и скорчила такую умилительную мордашку, что он не выдержал и улыбнулся. — Ну вот, — обрадовалась Стелла, — мы все и решили. Спасибо тебе огромное, дорогой!
И полезла обниматься. Со стороны это выглядело так, словно они целуются. Евгений подумал об этом поздно, когда уже заметил пристальный взгляд Жени. Он мог означать только одно: «Убить обоих. Трижды! Чтобы дольше мучились».