Звонок мобильного раздался, когда девушка снимала куртку.
Взглянув на экран, Саша забыла, как дышать. Глеб. Что ему нужно на сей раз?
— Да, — коротко выдохнула она.
— Саша, мне нужно с тобой поговорить, — без предисловий начал бывший муж.
— Хорошо, — как можно спокойнее, ответила девушка, — где и когда?
— Заеду к тебе через полчаса.
Внутри у Саши все оборвалось. Она не была готова к тому, чтобы увидеть Оборского. Нет. Только не сейчас.
— Прости, Глеб, сегодня я не смогу с тобой увидеться, у меня есть дела. Если хочешь, поговорим завтра. Подъезжай после обеда, я буду тебя ждать.
Долгое молчание повисло между ними свинцовыми гирями. «Ну, давай же, пожалуйста, соглашайся» — молилась про себя Саша. Ей нужно было успокоиться, прийти в себя перед встречей с мужем. Ей нужно было время.
— Хорошо, — ответил, наконец, Глеб, — я приеду завтра.
Девушка опустила онемевший мобильный и устало присела на банкетку. Руки налились тяжестью, в голове шумело, к горлу подкатывала едкая тошнота. Отдышавшись, девушка поднялась на ноги и поплелась на кухню.
Картина, увиденная сегодня в торговом центре, стояла у нее перед глазами, убивая своей гармоничностью и естественностью. Пара оборотней смотрелась великолепно. Алина подходила Оборскому по всем статьям — яркая, видная, статная. Настоящая альфа-самка. Именно такая, какой и должна быть жена главы волков. Устало опустившись в кресло, девушка прикрыла глаза. Видеть никого не хотелось. Внутри плескалась обжигающая кислота, выедая сердце лютой тоской. Хриплый вой готов был сорваться с ее губ, но она сдерживалась, глотая горькие безмолвные слезы. Саша отчетливо понимала, что рано или поздно, Глеб все равно ушел бы от нее к той, что могла быть равной ему во всем. К Алине.
Оборский разгневанно расхаживал по кабинету. Нет, это бред какой-то! Распечатки звонков с мобильного Александры лежали перед ним на столе, и Глеб, время от времени, возвращался к ним, пытаясь понять скрытый за словами смысл.
О чем она говорит? Что несет этот сукин сын? Какие копии? Какие условия? При чем тут договор с американцами? В голове постепенно складывалась картина шантажа, и Глебу становилось страшно. Что стоит за уходом Саши? Почему она ничего не сказала ему об угрозах Перебудько?
Мужчина попытался успокоиться и подумать трезво. Он с усилием сдерживал мечущегося внутри волка, не выдерживая его напора.
Последние четыре недели выдались тяжелыми. Зверь почти не подчинялся ему, воя и царапая когтями внутренности. Постоянная борьба со зверем измучила Оборского, но она же и отвлекла от невыносимых мыслей. Последние слова Саши так и повисли в воздухе, обжигая своей неприкрытой ненавистью. Терпела, притворялась, лгала…