Я не помню, как уехал из больницы, и следующие несколько дней прошли как в тумане. Мой поверенный, Гоуи Сандерс, наш с Рут близкий друг, помог устроить похороны в узком кругу. Потом, при зажженных свечах, среди разбросанных по дому подушек, я неделю сидел в позе Шивы. Люди приходили и уходили – те, кого я знал много лет. Соседи, в том числе злюка, срубивший клен. Постоянные клиенты из магазина. Три владельца Нью-йоркских галерей. Полдесятка художников. Женщины из синагоги заглядывали каждый день, чтобы приготовить еду и прибраться. А я не переставая молился, чтобы очнуться от кошмара, в который превратилась моя жизнь.
Но постепенно люди перестали приходить, и не осталось никого. Некому позвонить, не с кем поговорить. Дом погрузился в тишину. Я не знал, как теперь жить, и время сделалось беспощадным. Дни ползли медленно. Я не мог сосредоточиться. Читая газету, ничего не запоминал. Часами сидел, прежде чем понять, что оставил включенным радио. Даже птицы перестали меня веселить: я смотрел на них и представлял, что Рут сидит рядом со мной и наши руки соприкасаются, ныряя в пакет с зерном.
Все утратило смысл, да я и не искал смысла. Мои дни проходили в тихой агонии. Вечера были ничуть не лучше. Поздно ночью, лежа в пустой постели, не в силах заснуть, я чувствовал, как по щекам катятся слезы. Я вытирал их, снова и снова осознавая отсутствие Рут.
Люк
Все началось со скачек на Страхолюдине.
На быке, который снился ему в кошмарах. Который на полтора года вывел Люка из строя. Он рассказал Софии об этом злополучном выступлении – и отчасти о травмах, которые получил.
Но он кое-что утаил. В сарае, после ухода матери, Люк прислонился к механическому быку, вспоминая прошлое, которое так старался забыть.
Прошло восемь дней, прежде чем он очнулся и понял, что случилось. Хотя он знал, что пострадал, и помнил кое-какие подробности, Люк понятия не имел, что оказался на грани смерти. Он не знал, что бык не только проломил ему череп, но и сломал первый позвонок, и Люк получил кровоизлияние в мозг.
Он не сказал Софии, что врачи почти месяц тянули с пластической операцией, боясь нанести дополнительные повреждения. И умолчал о том, как они подсели к его койке и сообщили, что он никогда полностью не оправится от черепно-мозговой травмы и что часть черепа пришлось заменить маленькой титановой пластинкой. Врачи предупредили, что еще один удар по голове – будет он в шлеме или без – скорее всего окажется смертельным. Пластинка, которую вживили в разбитый череп, находилась слишком близко к мозговому стволу, чтобы обеспечить стопроцентную защиту.