Он огляделся.
Шагах в сорока от ели стояла большая сосна. Ветви донизу; как раз то, что надо.
Прошлепав к ней на лыжах, он взобрался по ветвям и, развесив на обломках сучьев ружье, лыжи, мешок с едой, вытащил топорик из-за пояса и стал устраивать себе лабаз. Через пять минут настил из сучьев между двух ветвей был готов.
«Теперь хозяин может пожаловать!» – весело подумал охотник, поудобней примащиваясь на своем воздушном сиденье. Ружье с предохранителем на «F» (огонь) лежало рядом. Лежка Одинца была как на ладони. Оставалось только запастись терпением и ждать до вечера, всю ночь, до нового утра, – пока зверю заблагорассудится прийти. Еды охотник захватил с собой на целые сутки.
Время проходило, день уже клонился к вечеру, а Одинец все не шел.
Первые часы ожидания пролетели незаметно для охотника. Он был уверен, что на этот раз одолеет осторожного зверя.
Он представил себе, как в назначенный день снова соберутся его товарищи и будут его ждать. Он запоздает.
Наконец дверь откроется, и он войдет, держа огромную голову лесного великана за рога. Все ахнут. А он скажет, глядя на покрасневшую девушку:
– Я охотник, я не член общества покровительства животным!
Или что-нибудь в этом роде – красивое и злое.
…Громкое хлопанье крыльев заставило охотника вздрогнуть и открыть глаза.
Черный глухарь с треском уселся на ели над лежкой зверя.
«А, приятель! – подумал охотник. – И ты, оказывается, здесь? Ну врешь: теперь уж меня не напугаешь!»
Он вспомнил первую ночевку в лесу, свой дикий страх в сумерках – и улыбнулся.
Темнело. Хмурое небо низко нависло над лесом: ночь обещала быть ненастной.
Охотник думал о том, что вот теперь он забрался в самое сердце леса, в самый его сокровенный уголок, но прежнего страха не чувствует. Знал, что если случится с ним несчастье здесь, то ни один человек не догадается даже, где его искать, – но был спокоен за себя.
«Это я так привык к лесу, – думал он. – Как дома. А она говорит, что я ничему не научился здесь. И с лесными жителями познакомился».
Глухарь то и дело поглядывал вниз, на лежку. Его гибкая шея уже не казалась охотнику так удивительно похожей на черную руку, как тогда – на осине.
Скоро совсем стемнело. Охотник решил не спать ночь: еще проспишь зверя.
Старался представить себе, как живет здесь старый лесной великан.
Тут его дом. Часами лежит он в сырой яме под темной столетней елью. Брюхо его мокнет, от него несет козлом. Но он ничего не замечает: думает свои дремучие думы.
Громадный, такой неуклюжий с виду, несуразный зверь! Он могуч и смел, его все боятся в лесу. Он в этом краю последний из великанов-лосей.