— Олдит.
— Да, Олдит может остаться. На том условии, что моя невеста за четыре месяца изучит основы немецкого языка. Если этого не произойдет, няньке тоже придется вернуться в Англию.
Последовала короткая пауза. Мужчина и девочка встретились взглядом. Мод едва заметно кивнула. Император, которого она узнала почти сразу, благосклонно кивнул.
— Мне приятно видеть, что ты носишь мой подарок, — в ответ на ее удивленный взгляд он указал на золотой крестик.
— Я благодарна вам… — Мод запнулась. Как его называть? Ваша светлость? Мод с ужасом обнаружила, что не знает даже имени своего жениха, потому что при ней его всегда называли просто «император».
— Меня зовут Генрих, — сказал он. — Тебе знакомо это имя, так что ты будешь чувствовать себя совсем как дома.
Мод кивнула.
— Благодарю вас… Генрих.
Затем наступила долгая тишина.
— О чем ты думаешь, mein Kind?
— Я думаю, что мне не потребуется целых четыре месяца на то, чтобы выучить немецкий язык или научиться играть в шахматы.
Император расхохотался, и жесткие черты его лица тут же смягчились.
— Ах, над таким материалом стоит поработать! Обещаю тебе, внучка Завоевателя, что мы с тобой прекрасно поладим. В самом деле!
Италия, 1120 год.
Девять лет спустя Мод, теперь восемнадцатилетняя женщина, взобралась в паланкин, покоившийся на спинах четырех белоснежных лошадей. Откинувшись на подушки, она двигалась по дороге к каменному дворцу, где жила с императором во время пребывания в Риме, Мод чувствовала, как ее переполняют торжество и радость: только что она успешно возглавила второе в своей жизни судебное разбирательство. Декабрь начался совсем недавно, и день был теплым, так что Мод приоткрыла занавески, чтобы полюбоваться чудесными голубыми небесами, узкими улицами, залитыми солнечным светом, и железными воротами дворцов.
Этим утром императору нездоровилось, и он послал свою жену вместо себя на церковный суд, чтобы уладить спор между двумя священниками по делу, касавшемуся кражи церковного имущества. Мод нередко представляла интересы мужа в делах, связанных с управлением империей, но это был лишь второй случай, когда император доверил ей провести судебное разбирательство самостоятельно. Мод была так взволнована, что не могла дождаться, когда же наконец доберется до дворца и расскажет Генриху, как она все замечательно уладила.
— Bella, bella madonna![4] — крикнул какой-то придворный-итальянец, когда паланкин проплыл мимо него. Он прижал руку к сердцу и закатил глаза, словно одного вида прекрасной женщины ему было достаточно, чтобы тут же вознестись на небеса.