— Я не навлеку позора на наш дом, — сказала она, почувствовав себя такой одинокой, как никогда в жизни.
— Вот это речь настоящей нормандской принцессы! Я знал, что ты не подведешь меня.
Удовлетворенно улыбаясь, Генрих встал и протянул руку к короне. Мод с неохотой вернула ее: приятная тяжесть золотого обруча уже начала успокаивать девочку. Генрих надел корону и подал принцессе руку, чтобы помочь ей встать.
К полудню, когда церковные колокола зазвонили к сексте[1], Мод стояла во дворе в окружении своей семьи и придворных. После тихого апрельского утра повеяло прохладой; казалось, что мрачное небо, покрытое темными тучами, грозящими разразиться дождем, выражало безнадежность и отчаяние, охватившие ее. Мод заметила троих незнакомых ей детей знатного происхождения; двое из них были близнецами; они недавно прибыли из Бретани и Мулэна ко двору, чтобы быть представленными английскому королю. И еще один мальчик, Стефан, двоюродный брат Мод, сын сестры ее отца, тоже должен был сегодня пересечь пролив. Вид жалких, несчастных лиц трех юных чужестранцев, сгрудившихся вместе, наполнил душу Мод сочувствием. Ее сердце устремилось к ним, но ей самой предстояло такое же тяжкое испытание в Германии, и она ничем не могла их утешить.
— Эта земля — твое наследство, дочь, и стоит она дорого, — сказал ей отец, оценивающе глядя на огромную процессию собравшихся перед ним повозок, людей и животных.
Взгляд Мод последовал за ним. Множество вьючных лошадей и повозок, груженных рулонами шелка и шерсти, шкурами лисиц и горностаев, драгоценностями и шкатулками из слоновой кости, стояли, сбившись в кучу; нормандские и немецкие рыцари, с нетерпением ожидавшие, когда погрузят их поклажу, разгуливали по двору. В паланкинах уже сидели сопровождающие принцессу фрейлины и ее нянька Олдит, а также священник, слуги и императорский посол граф фон Геннштин со своей свитой. Два тяжеловооруженных всадника сопровождали повозку с деревянным сундуком, в котором находилось приданое Мод — несколько тысяч серебряных монет.
Внезапно Генрих сердито огляделся вокруг.
— Господи Иисусе, где же королева? Отправляйся в часовню и сейчас же приведи ее, — приказал он слуге.
Несколько позже появилась запыхавшаяся королева. Ее лицо было белым, как алебастр. Королеву сопровождали духовник и несколько священников. Изможденная, почти зачахшая от долгих часов поста, королева была одета в скромное белое шерстяное платье. Ее шею украшало простое деревянное распятие, толстые льняные косы были уложены на голове в виде венца. Как и обычно во время поста, королева ходила в часовню босая, и Мод знала, что на ее тело под платьем была надета власяница.