Больше того. Начинались новые муки, и может быть, горчайшие, которые раньше были невозможны. Найденный мною смысл жизни не спасал меня от прежних страданий. Правда, я знал теперь, что живу не для того, чтобы сгнить, но все же я жил и не для вечности. И если моя жизнь была нужна, то в конце концов опять-таки для той же смерти, чтобы приготовить приход ее, приблизить окончательную победу в лице образа Антихриста. Моя радость на первых порах слишком была похожа на злорадство.
Таким образом, все оставалось по-прежнему: мое открытие не спасало меня, а лишь временно одурманило своей преступностью. Отчетливое же сознание, какие именно силы владеют мной, повело к совершенно новым, неожиданным и еще более мучительным последствиям.
Я не мог понять, что со мной делается. Жизнь становилась похожей на картину волшебного фонаря. Внесли яркий свет, и тени растаяли, нужные контуры исчезли – остались грубые, резкие черты, и хоть картина все та же, но значение ее становилось другим. Жизнь уплывала с поля моего зрения. Что-то уродливое, но знакомое и странное все яснее и яснее выступало взамен нее. И наконец я понял все: за обычной бестолковой стремительностью жизни я чувствовал и видел того, кому невидимо служат и наука, и искусство, и вся жизнь, кто с каждым часом растет, как чудовищная личинка в теле человечества, готовая явить себя миру и беспощадно раздавить весь этот муравейник, именуемый народами и государствами.
Мне стало ясно, что во всем, что было вокруг меня, я воспринимаю лишь тот же дух грядущего Антихриста, который жил во мне.
Мне очень трудно передать вам, в чем заключалась разница и мука тех новых восприятий жизни, которые открылись мне в идее Антихриста. Для этого вы ясно должны представить себе, как смотрел я на жизнь до своей веры в Антихриста.
Я не знаю, может быть, для тех безумцев, которые верят в Христа, жизнь кажется очень странной, научная деятельность для чего-то нужной, а искусство прекрасным и великим. Но для человека трезвого тут все представляется иначе.
Я уверен, что вы готовы воскликнуть: «Это вы-то трезвый человек?! Со всякими страхами, с манией преследования и манией величия, несчастный больной, вообразивший себя Антихристом! Да вы или в самом деле больной, или мистик отчаяннейший!»
Но вы жестоко ошибаетесь – я именно не мистик. И в этом, может быть, самое мое большое несчастие. Я материалист до мозга костей и самый крайний эмпирик, судящий всегда по себе и признающий лишь одну истину – истину, которую дает опыт, да еще не всякий опыт, а именно мой собственный.