Дребезжат пролетки, и каждый звук как игла вонзается в мозг.
«Ну что ж теперь? – и я даже остановился. – Но нельзя стоять! Надо идти, надо жить, надо мучиться, зачем-то надо, надо и надо!»
Я дошел до какого-то бульвара, сел на первую попавшуюся скамейку и решил сидеть, покуда не прогонит сторож.
Вот тебе и познание Добра и Зла! Мразь какая-то…
Должно быть, я заснул. По крайней мере, очнувшись, я увидал около себя сторожа, который смотрел на меня положительно с любовью и говорил:
– Ну, барин, теперь на службу пора.
Я встал и поплелся «на службу». Поплелся бессмысленно «жить».
Рано было. Часов, самое большее, семь. В церквах звонили.
«А что, – подумал я, – пойти в церковь, так, хоть для разнообразия».
Я вспомнил про святого, мощи и сразу решил пойти в тот монастырь. Ни за чем! – так просто пойти. Оказалось, что я был от монастыря совсем близко. По мере того как я подходил, меня начинало разбирать любопытство: не случится ли там еще со мной что-нибудь «необыкновенное». Говоря по правде, необыкновенного на этот раз ничего не случилось. Если не считать таким самое это хождение Антихриста «ко святым мощам».
Шла служба, народа было довольно много. Церковь имела совсем другой вид, чем вечером. Она, скорее, похожа была на ту, которую я «видел». Мне даже на минуточку показалось, что и в самом деле это та самая церковь. Я так был настроен, что в ту минуту ничему не удивился бы. Ну, та – и прекрасно!
Я протискался к знакомому возвышению, к знакомому тяжелому покрывалу из парчи с вырезанным черным отверстием. Свечи целыми снопами пылали со всех сторон. Даже мне почудилось что-то радостное в этих ярких огненных языках.
Пели Херувимскую. Многие, по преимуществу женщины, стояли на коленях. Священник в алтаре приподнимал руки, и сзади риза так странно оттопыривалась горбом: мне почему-то это с детства чрезвычайно нравилось.
Мне хорошо было.
За ночь я страшно озяб, а тут так тепло. Немного клонило ко сну, от ладана приятно кружилась голова, и все точно покачивалось вокруг.
Хор был небольшой, но пел складно и, как мне показалось, даже с некоторым чувством.
«А вдруг из алтаря опять выйдет он? – без всякого страха подумал я и как-то бессильно прибавил: – Ну и пусть, и Господь с ним».
– Всякое ныне житейское отложим попечение! – донеслось до меня сквозь синий дым ладана.
«Так бы всегда, так бы всю жизнь… „Всякое ныне житейское отложим попечение“…»
И твердо смотря на черное отверстие в парче святого, я торопливо стал про себя читать молитвы, не останавливаясь и быстро-быстро крестясь.
«Господи, разучился я молиться, но Ты научи меня, научи. Господи! Хочу я воскреснуть душою… Господи, видишь, что хочу… Хочу чистым быть, хочу как мальчик быть… чтобы стыдно стало… Женщин не знать… Тебе, Господи, служить хочу…