Повести и рассказы (Короленко) - страница 107

Только спокойствие и молитва после грешной суеты и утомления… Не дай Бог новых желаний, храни Бог от нового искушения.

– А? Груня?.. – взглянул Дмитрий Парфентьевич на дочь, спрашивая о собственных мыслях.

– Да, – ответила девушка, но взор ее, мечтательно убегавший туда, где золотилась речная даль и горы тихо закутывались синеватою мглою, казалось, искал чего-то другого.

Публика на палубе была настроена так же тихо. Кое-где слышались отдельные разговоры, кое-кто собирался пить чай у столиков.

На корме виднелась кучка татар. Они ехали из Астрахани, возвращаясь домой. Это был старик-патриарх с тремя сыновьями. Четвертого, любимца, похоронили в чужом городе. Неведомо с чего захворал Ахметзян, похворал с неделю и помер.

«Все в воле Аллаха», – говорило суровое лицо старика, но ему предстояло еще сообщить матери о смерти любимого сына…

А кругом все дышало тишиной и миром, и горы правого берега уплывали одна за другой и, казалось, засыпали вдали, закутываясь синею дымкой.

II

Невдалеке от Дмитрия Парфентьевича, частью на скамье у столика, частью на палубе, на узлах расположилась куча пассажиров.

Тут было несколько плотовых бурлаков с Унжи, какая-то толстая и добродушная мещанка, старик, тоже, по-видимому, из мелких мещан. Центром кучки в данную минуту служил пароходный лакей третьего класса, молодой еще парень, одетый в потертый и засаленный сюртук, на левом борту которого болтался жетон с надписью «№ 2». Через плечо у него висела салфетка, которою он с одинаковым успехом вытирал и залитые столы, и стаканы. Он только что пронес по палубе поднос с приборами, широко расставляя локти врозь и глядя в одно время и перед собой, и под ноги. Поставив поднос на столик и отряхнув вокруг него пыль салфеткой, он направился к упомянутой кучке своих земляков, сел на кончик скамьи и прямо приступил к начатому ранее разговору.

– На этот случай я вот что скажу, – произнес он вполне уверенным тоном: – я кулаком перекрещусь, и то действует. Да, вот так: во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь. И то, все равно, действует. Вы как думали?

И он оглянулся на своих слушателей, как человек, предложивший на разрешение остроумную загадку.

– Кулаком, говоришь? – в изумлении переспросил один из унженских мужиков.

– Да, кулаком!

Слушатели помотали головами с видом сомнения и укоризны. Мещанин строго обратился к парню:

– Н-ну, уж это оставь! Уж это ты заговорил свыше Бога…

– Что такое?

– А то, что например тебе, дур-раку-у, так дозволено, чтобы кулаком крестное знамение творить. Не может быть. Это никогда не действует.