Не журись, глянь в окно, солнце, цветы, травка, впереди целое лето! Всё у нас будет хоккей, Мойсеич!
Клычов уже дошел до двери, когда Ефим Моисеевич спросил его в спину:
– Я могу с вами посоветоваться?
Клычов вернулся от порога, сел перед скорбным директором музея, оглядел его с насмешливым любопытством:
– Чего, Мойсеич?
– Вы понимаете… я боюсь, – пожаловался Ефим Моисеевич, затравленно озираясь по сторонам. – Это такое дело, я же никому не могу сказать… А вы полковник, опытный человек, вы можете посоветовать…
Клычов, учуяв нечто важное, погладил директора музея по плечу. Спросил как можно задушевнее:
– Кто тебя напугал, Мойсеич? Я ему пасть порву!
Директор музея судорожно вздохнул.
– Почитайте вот это… – он уступил Клычову место за своим компьютером. Клычов сел перед экраном, прочитал: «Генеалогический компромат», воскликнул:
– Ни хрена себе! – и углубился в текст. При этом брови его медленно поднялись и встали домиком. Пока Клычов читал, Ефим Моисеевич нервно ходил по кабинетику, сокрушенно всплёскивал руками.
Клычов прочитал текст несколько раз, встал из-за компьютера. В глубокой задумчивости начал насвистывать «чижик-пыжик, где ты был, на базаре водку пил»…
– Ну и денёк начинается, – пробормотал он. – Просто какой-то день чудес… И кто это написал? А, Мойсеич?
– Я, – уныло сказал Ефим Моисеевич.
– А на хрена ты это написал? – поинтересовался Клычов, предчувствуя, что сейчас нечто тайное для него станет явным.
– Так Лядов попросил… Сказал, что это очень важно!
– Ещё бы! – Клычов, соображая, опять засвистел «чижика».
– А ты хоть знаешь, на каких людей ты сварил это… говно?
– Да мне сначала в голову не пришло, Лядов дал мне эти четыре фамилии, сказал, что нужен фамильный компромат. – Ефим Моисеевич от волнения и страха говорил с сильным еврейским акцентом и упирал на Лядова, как бы указывая, кто главный виновник. – Я их генеалогию изучил, написал и отдал ему. А потом уже подумал: что же это за люди такие? И обнаружил… Вы понимаете, это же кошмар!
– Я понимаю, – сказал Клычов. – Тебя посадят за это, – сообщил он Ефиму Моисеевичу.
– Почему меня?! – возмутился директор музея. – Мне сказали, я сделал. Я маленький человек…
– Потому что ты исполнитель. Как киллер, – объяснил Клычов. – Ты, Мойсеич, информационный киллер. Да еще и еврей! Ну-ка, распечатай, я на бумаге еще раз прочитаю.
– Так я же не могу его распечатать, – сказал Ефим Моисеевич с некоторым возмущением. – Он какой-то мертвый, никаких команд не слышит.
– О как! Ну-ка, отойди, – Клычов сел за компьютер, потыкал клавиши. – Так он у тебя заблокирован. Как вещдок. – Клычов смотрел на Ефима Моисеевича как на полного идиота. Глаза его говорили: ну попал ты, Мойсеич, по полной!