– Снегирь, пять пакетов, – ласково пропел Карлуша. – И то лишь по большой личной симпатии.
– Хорошо, Карл, – вставил Киркоров. – Как говорится – ни нам, ни вам. Четыре пакета.
– Пять пакетов, – стоял на своем Карлуша.
– Пошли отсюда, – резко сказал Снегирь. – Он, похоже, совсем нюх потерял.
Мы сделали всего пять шагов в сторону от торговой точки Карлуши, как он закричал вдогонку:
– Эй, вернитесь!
Торгаш воровато спрятал в баул четыре пакета взрывчатки. Герасим протянул мне форму, я положил ее в рюкзак, ставший заметно легче.
– Ну – с, – Карлуша потер руки. – Тебе повезло, Снегирь, что ты имеешь дело с порядочным человеком. Другой, знаешь ли, мог и охране стукнуть. Проносить взрывчатку на барахолку запрещено…
– Так же, как и форму с убитого стрелка.
Снегирь сплюнул на снег. Карлуша засмеялся:
– Теперь, как я понимаю, вы к Цыгану?
– К Цыгану, – кивнул Снегирь. – Ты не в курсе, где он нынче подвизается?
К точке приблизилась баба в рваной душегрейке.
– На что валенки меняешь? – обратилась она к Киркорову.
– Я здесь хозяин! – выкрикнул Карлуша. – Цыган на барахолку не пробрался. Здесь только его кореш.
– Ну и где он?
– Вроде бы у ворот терся, – нетерпеливо отозвался Карлуша, рассматривая принесенные бабой железки. – Идите же. Работать мешаете.
За чугунными прутьями ворот виднелись крутые затылки автоматчиков. Автоматчики курили, надо полагать, содержимое портсигара Киркорова. Красноватое солнце уже коснулось кромки каменной чаши. Гул толпы стал заметно тише, многие торгаши закруглялись, упаковывая вещи в баулы.
– Цыгана ищете?
Он подошел тихо, как кошка: молодой, стройный и… смазливый. Не помню, когда последний раз я употреблял это слово, думая о каком-либо человеке. Кореш Цыгана был похож на женщину: чистая кожа, припухлые красные губы, длинные светлые волосы. Одет в узкие джинсы, вызывающе подчеркивающие выпуклость паха; короткую кожаную куртку с изображением ангела на груди.
– Цыгана ищем, – ответил Снегирь.
– Я отведу вас к нему, – юноша протянул мне руку. – Вадим.
– Андрей, – глуховато отозвался я, но руку пожал. Она была твердой и холодной.
Вадим представился и моим спутникам – значит, они видят его впервые.
Автоматчики отворили ворота.
– На выход.
Вереница торгашей и менял потянулась со стадиона. Мы, к счастью, оказались в первых рядах, иначе нам не покинуть барахолку до утра.
Началась метель: природе как будто не терпелось скрыть следы муравьиного копошения людей, как и в те времена, когда люди были здесь хозяевами.
Вадим пружинисто шел впереди.
За молчаливым леском открылась пустая улица – два ряда покалеченных многоэтажек.