.
Я перестал понимать Невзорова.
– В такие моменты народ исторгает из своего терзаемого тела гения. Этим гением волей судьбы оказался я. Видит Бог, я не желал этого. Мир стоял на пороге порабощения Искусственным Интеллектом… Внешне это никак не проявлялось, но я говорю тебе, как ученый. И единственным способом избегнуть диктата машин – было ввергнуть человечество в доисторический хаос и дикость. Новый мир уже создан, Андрей, и твои старания тщетны.
Усталость одолела меня. Хотелось сесть на пол, прислониться к шкафу и, ни о чем не думая, просидеть так до утра. Или уже утро?
– Ну, что скажешь?
– Ваш крест, или как тебя там, – проговорил я. – Ты создал этот мир, так пользуйся им на здоровье. Я устал, и больше не попытаюсь поставить палку в колесо.
– Отрадно. Но я хотел бы иного. Я хотел бы, чтобы ты присоединился ко мне.
– Этого не будет, ваш крест.
– Почему?
– Я же сказал, что устал.
Невзоров поиграл желваками.
– Жаль, черт подери. Ты мог бы быть мне полезен.
– Отпусти нас, ваш крест. Мы просто уйдем в Джунгли.
Он бросил взгляд на Марину.
– К сожалению, это невозможно. Вы несете угрозу Резервации и будете казнены.
– Мразь, – проговорил я, не испытывая никаких эмоций. – Просто мразь.
И опустился на пол.
Откуда-то сверху прилетела ржавая холодная капля и распласталась по щеке. Я словно и не заметил этого. Держась за железные прутья, смотрел перед собой. Там, в зарешеченной каменной нише, освещенной тусклой лампочкой, стояла Марина, так же как и я, ухватившись за шершавые от ржавчины прутья. Некоторое время мы молчали, глядя друг на друга. Наконец, Марина сказала:
– Что нам теперь делать, Андрей?
Я не ответил.
– Они казнят нас.
Ее голос звучал равнодушно, мертво. Он испугал меня.
– Марина, не надо отчаянья. Я спас Лорд-мэра и не верю, что он не пощадит нас.
Лицо моей женщины немного просветлело.
– Дай-то Бог, Андрей. Я хотела сказать тебе, что здесь…
Она дотронулась рукой до живота.
– Я знаю, Марина.
– Да?! Откуда?
– Из сна.
– Так я тебе снилась?
Счастливо засмеялась.
Холодные капли срывались с сырых стен, и от этих же стен отражался женский смех.
По каменной лестнице застучали подошвы ботинок: стрелок принес еду. Он с удивлением посмотрел на Марину: еще бы, – смеяться в застенке, накануне казни… Сумасшедшая?
– Солдат, что на ужин? – спросил я.
– Тварка, конунг.
Марина попросила пить, и стрелок передал ей бутыль с водой. Я же принялся за тварку.
Караульный присел на нижнюю ступень, насвистывая что-то.
– Что слышно про нашу казнь, боец? – спросил я, прожевав мясо.
Стрелок вздрогнул, взглянул на меня.