«Раскрой сердце всему существу, всей жизни, всем переживаниям, всем людям и себе самой. Тогда действительно полюбишь».
К. Дж. Джоул
Запах моря, солнце, загорелые и счастливые люди – это именно то, что нужно было Афродите, чтобы убежать от мест, напоминавших о Патрике. Ей было просто необходимо сменить обстановку и посмотреть на море, искупаться в лучах ласкового солнца, поговорить с облаками. Залечить глубокую рану и вернуться в себя.
Она летела над морем и не могла отвести взор от барашек, резвящихся на глади воды. Они поочередно напрыгивали друг на друга, а потом отбегали назад и прятались под водой. Казалось, звери играли в салки. Среди них был самый большой барашек, тот ещё задира. Он без устали нападал на своих друзей, заставляя их глубоко занырнуть под воду, а потом и он растворялся в пучине, будто его и не было. Афродите казалось, что барашки весело подмигивали, как бы заигрывая с ней, отчего на её лице появилась улыбка. Вдруг самолёт влетел в тучное облако, которое скрыло от глаз девушки эти игры. Она снова осталась одна, без своих новых друзей. Образ Патрика был по-прежнему с ней повсюду. Звучал его голос, был слышен запах, а губы хранили вкус его поцелуя. Поскорей бы прилететь. Здесь, в замкнутом пространстве, одной было особенно тяжело. Если вдуматься, то она и не была одна, их было двое – Она и Он остались наедине друг с другом без права бегства на долгие часы полёта. Афродита разговаривала с Патриком, а он молчал. Она пыталась рассмешить его, а он не смеялся. Она плакала, а он не реагировал. Она кричала, пела, выла, умоляла – безрезультатно. Его молчание было невыносимо, чудовищно. Его образ никак не покидал её, он был необыкновенно плотным и живым. Да, Патрик жил в ней, выместив часть её самой, а может быть, и не часть. Афродите казалось, что он вытеснил её полностью, что её не было. Она чувствовала себя вновь маленькой девочкой, забившейся под стол в тугом клубочке, прячась в слезах от боли и обиды на родителей. Не было возможности вылезти из-под стола, там опять будут ругать в самое сердце, до боли, до крови – ни в коем случае нельзя вылезать из убежища. В таком тугом клубочке, сжавшись до судорог в мышцах, Афродита пребывала весь полёт. Под тёмными очками без перерыва текли слёзы, выливая боль, отчаяние и все жизненные эмоции наружу. Она молилась, чтобы вместе со слезами из неё вылился его образ. Мечтала забыть его, выплакав всю жидкость до конца. Этот слёзный дождь стал предвестником урагана, который начинал накручивать воронку в области живота.