Пунктуальные люди считают, что лучше прийти на десять минут раньше, чем на пять позже, а на важные встречи предпочтительнее являться на пятнадцать минут раньше, чем опоздать на минуту. Люди с армейской дисциплиной уверены, что заблаговременное прибытие – это «вовремя», а прибытие в назначенный час – опоздание. Однажды я пришла на встречу за пятнадцать минут до назначенного времени, потому что мне предстояло выступать и я хотела убедиться, что все в порядке. За пять минут до старта в конференц-холле появился Джон Хэвенс, глава могущественного департамента по сделкам с акциями и позже президент Citibank. Мы несколько минут поболтали с глазу на глаз. Через пять минут после назначенного часа в зале не было ни одного из двадцати приглашенных. «Вот почему нет никакого смысла приходить вовремя на здешние встречи», – произнесла я, взглянув на смиренно дожидавшегося члена комитета правления, чтобы разрядить обстановку. «Ну, – ответил он спокойно, – моя мама всегда учила меня, что если ты заставляешь кого-то себя ждать, тем самым ты говоришь этому человеку, что твое время более ценно, чем его, а это не так. Время каждого человека ценится одинаково». Вспомнив, как часто я опаздываю, я почувствовала себя пристыженной его замечанием. Люди начали стекаться, и по их встревоженным лицам и торопливости, с которой они занимали свои места, становилось ясно, что они не ожидали увидеть Хэвенса, полагая, что заставляют ждать менее значительных смертных. Противоположность правилу Хэвенса сформулировал Оскар Уайльд: «Я опаздываю из принципа, считая, что пунктуальность – похититель времени». Иными словами, вы сознательно не спешите, чтобы не тратить попусту время на тех, кто задерживается.
Я выросла в опаздывающей семье. Когда мама меня откуда-то забирала, то всегда приходила позже положенного, иногда на час с лишним. Во времена, когда ребенок не мог связаться с родителем по мобильному, я ждала маму перед школой: зажмурившись, я считала, надеясь, что когда дойду до ста и открою глаза, то увижу ее подъезжающую желтую машину. Я считала сотни и сотни раз, мне уже становилось больно сидеть на узкой деревянной ограде, и только тогда появлялась мама. Если я жаловалась, моя добрая мама напоминала мне, сколько ей приходится делать за день. Одними из самых главных ее талантов были безмерная щедрость и снисходительность, и я уверена, что тогда она хотела меня научить именно этим качествам. В любом случае почти всю свою жизнь я не могла и подумать, что задержка на десять минут – это опоздание.