Я решила сразу все рассказать и передала в точности то, что мне сказал Андре. Реакция последовала незамедлительно.
– Судя по всему, они считают, что, если в некоторых лагерях запасов хватит на шесть недель и нет вновь прибывших, они должны поделиться с нами, – перевел Мухаммед. – Они спрашивают, почему ты не предложила так и сделать и не привезла еду.
Я попыталась объяснить, но снова поднялся крик. Я их прекрасно понимала. Я могла представить себе, что случится, если кончится еда, – эти упрямые молодые люди тут же превратятся в умирающих от голода и истощения. Я представила, что Мухаммед умрет от голода. Я не должна позволить этому случиться, – но разве можно считать, что жизнь одного человека важнее остальных?
Снова поднялся гул, и большинство криков было обращено ко мне.
Внезапно О’Рурк ударил кулаком по столу и поднялся на ноги.
– Ради бога! – закричал он. – Оставьте эту женщину в покое. Ей и так тяжело. Она делает все возможное. Вы сами видели, как идет работа в больнице – отлаженно, как часы. Это ее мы должны благодарить. Да, вы правы, скверно, что сегодня днем к нам не прибыли грузовики с продовольствием, но она в этом не виновата. Хотя бы соблюдайте приличия.
Мухаммед перевел. Воцарилась тишина.
– Продолжай, Рози, – сказал О’Рурк.
Я была в замешательстве. Беженцы с уважением относились к иностранкам, но иногда женщинам было тяжело поддерживать свой авторитет. Совершив рыцарский поступок, О’Рурк только усложнил ситуацию. Но я все равно продолжила. Пытаясь вложить в свои слова уверенность, которой у меня не было, я сказала, что, если количество беженцев не будет расти в геометрической прогрессии, мы продержимся до прибытия корабля.
Мухаммед поднялся на ноги и произнес речь. Представители Ассоциации начали перешептываться и закивали. Переговоры были закончены, и они покинули хижину по одному, вежливо пожав мне руку и с уважением похлопав О’Рурка по спине.
Когда они ушли, я повернулась к нему.
– Спасибо, – сказала я, – но я привыкла сама решать свои проблемы.
– О боже! Извини. Я вел себя как болван. Но мне показалось, что тебе нужна поддержка. Я пытался помочь.
– Занимайся своим делом, – сказала я и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ.
После захода солнца надо было возвращаться в поселение. Песчаная котловина излучала персиковый свет, который, казалось, исходит от земли, а не от неба. Ветра не было, в воздухе стоял запах земли и дыма. Издалека лагерь казался таким спокойным: пастух загонял коз под навес, мужчина ехал на ослике – слишком крупный для такого маленького животного: его ноги почти волочились по земле. По равнине, покачиваясь, шел верблюд, его длинная шея подрагивала при каждом шаге. Из лагеря доносились крики, детский смех, блеяние коз. Я снова перенеслась на четыре года назад, и долина наполнилась стонами умирающих. За четыре года мы проделали такую работу! Кормили беженцев, строили хижины, организовывали школы, делали прививки. Мы делали все, чтобы принести счастье в эту долину. Наверху, на розовеющем небе, словно грозное предзнаменование, сгущалась темная туча.