Пол бросился исполнять эту роль с рвением, переходившим в раж. Он разоблачал, обвинял, срывал маски с монстров тоталитарного режима, клеймя позором бездействие демократических государств. Его то и дело прерывали аплодисменты.
Он до того распалился, что уже терял контроль над собой, как вдруг умолк посреди фразы. Он встретился взглядом с Юн Хонг, иначе говоря, Кионг. Сидя в заднем ряду, она так улыбалась ему, что он упустил нить своих недавних рассуждений.
За колонной сидела, прячась от Пола, Миа, улыбавшаяся нежно и мирно. Она не спускала с Пола глаз, растрогалась, когда ему зааплодировали, и потеряла его из виду, когда студенты бросились к нему подписывать книги.
Ей, хорошо знакомой с эйфорией славы, было понятно, что он ощущает сейчас, в этой восторженной толпе.
Кионг подошла к помосту последней.
* * *
– Миа так и не пришла? – спросил Пол у мисс Бак, ждавшей его в дверях маленькой гостиной, куда он переместился, чтобы перевести дух.
– Ваша сотрудница присутствовала на читательской конференции, – ответила она, указывая туда, где недавно сидела Миа. – Потом она попросила отвезти ее обратно в отель.
– Когда это было?
– Думаю, час с небольшим назад. Вы как раз беседовали с мисс Юн Хонг.
Теперь уже сам Пол торопил свою пресс-атташе, стремясь побыстрее оказаться в лимузине.
В отеле он пронесся через холл, бросился к лифтам, в три прыжка преодолел коридор и остановился перед дверью своего номера, чтобы привести в порядок одежду и пригладить волосы. Открыв дверь, он позвал:
– Миа?
Заглянув в ванну, он не нашел там ни зубной щетки Миа, ни ее туалетного набора.
В спальне, на валике посередине кровати, его ждала записка.
«Пол,
спасибо за все, за твой веселый нрав, за твои мгновения безумства, за это неожиданное путешествие, начавшееся на парижских крышах. Спасибо за выигрыш в невероятном пари. Ты заставил меня смеяться и подарил новые воспоминания.
Сегодня вечером наши пути разойдутся, я никогда не забуду несколько волшебных дней в твоем обществе.
Понимаю дилемму, с которой ты вынужден столкнуться, и то, что ты чувствуешь. Жить чужой, не своей жизнью, любить идею счастья, вместо того чтобы на самом деле быть счастливым, не знать, на каком ты свете. Ты не виноват в том, что случился этот незаконный захват, и что тебе посоветовать, я не знаю. Раз ты ее любишь, раз ее предательство прекрасно, и его вполне можно назвать геройством, то ты обязан ее простить. Наверное, это и есть настоящая любовь: учиться прощать без оговорок и сожалений. Прикоснуться к клавише на клавиатуре, стереть серые страницы и переписать их в ярких красках. А еще лучше – бороться за счастливый конец. Береги себя, хотя в этой фразе маловато смысла… Скажу честно, мне будет не хватать наших тайных мгновений.