– Это несправедливо! – убеждал Ричард Стивена. – Они не причинили никакого зла ни Богу, ни людям. Мне и в голову не приходило, что играть в карты в воскресенье грешно, – просто встретились друзья и решили развлечься. Ведь они играли не на деньги! Если бы я мог поговорить с майором…
– Этого ты не сделаешь, – решительно перебил Стивен. – Не вмешивайся, Ричард. С тех пор как майор побывал на грани смерти, он стал донельзя набожным и горько сожалеет о том, что на острове нет священника. Он уверовал, что рост преступности на Норфолке – следствие безбожия и недостаточного почтения к воскресному дню. И кроме того, майор шотландец, он твердо придерживается норм пресвитерианской этики. Лоурелл уже не находится под твоей защитой, никакими уговорами тебе не заставить майора изменить приговор. В сущности, это событие подняло тебя в глазах майора: как только ты расстался с Лоуреллом, он согрешил.
– Я не желаю признания, полученного за счет чужих страданий, – с горечью отозвался Ричард. – Временами я ненавижу Бога.
– Ты ненавидишь не Бога, Ричард, а тех глупцов, которые называют себя его слугами.
«Саламандра» прибыла шестнадцатого сентября с живым грузом – двумя сотнями каторжников-мужчин и солдатами корпуса Нового Южного Уэльса. Численность населения Норфолка достигла тысячи ста пятнадцати человек. После прибытия «Мэри Энн» жители острова стали чаще умирать и подвергаться телесным наказаниям; смерти от болезней или в силу естественных причин начались лишь в конце тысяча семьсот девяностого года, когда Джон Прайс, каторжник с «Сюрприза», скончался, так и не оправившись после плавания.
Мужчин стало намного больше, чем женщин, но далеко не все представители сильного пола были крепкими и здоровыми. Многие из вновь прибывших были настолько больны, что их считали обреченными, а менее слабые совершали постоянные набеги на огороды старожилов и не раз пытались ограбить склады, чтобы хоть немного скрасить суровую жизнь на острове. Преступники, сосланные на остров губернатором Филлипом, сразу примыкали к лагерю Фрэнсиса – Пека – Дайера – Пикетта, к ним же присоединялись запуганные и разочарованные колонисты вроде Уилли Дринга, который, как помнил Ричард еще по «Александеру», вовсе не был подлецом по натуре. Яростные драки вспыхивали чуть ли не каждый день, тюрьма постоянно была переполнена, недостатка в рабочей силе для вращения мельничного жернова не ощущалось. Мужчины и даже женщины, закованные в кандалы, стали привычным явлением. Появляться по вечерам в Сидней-Тауне, Куинсборо и Филлипсберге стало опасно. Нат Лукас, дом которого располагался вблизи Сидней-Тауна, начал расчищать новый участок в глубине долины Артура, вознамерившись как можно скорее перебраться в новый дом.