– Сереж! – взмолилась жена. – У нас столько дыр, вон на зиму комбинезона нет у Машки.
– Блин, Катя!
Вова смотрел на нее, как на идиотку: мол, все женщины такие глупые?
– Ты прибыль будешь получать, ни за что ни про что! С неба! Ни то, что комбинезон паршивый, квартиру кооперативную купишь, ясно?
– Ладно, давай так, – Сережа устало провел рукой по лбу, – с ребятами перетрем, позвоню, ладно? А Катюха деньги передаст.
– Точно передаст? А то упрется…
Катя возмущенно встала и вышла из комнаты.
***
За несколько дней малышка успела привязаться к Сереже и даже начала говорить «папа». Тем тяжелее стало расставание. Катя сидела на кухне, уткнувшись мужу в плечо.
– Ничего, немножко осталось… Считай, осень уже прошла, только зиму переждать, – Сережа, похоже, уговаривал сам себя.
Таня пыталась отвлечь Машеньку, чтобы дать им нормально попрощаться, и заманивала ее новой игрушкой – музыкальным домиком. Если подергать за веревочку, внутри играла музыка, и котик в окошке двигался.
Малышка тетку любила – пока Катерина закрывала долги в институте и писала диплом, Таня порядочно насиделась в няньках. Но сейчас девочка, словно почувствовав, что объявившийся папа уезжает, наотрез отказывалась уходить.
Завтра предстояло защищать курсовую, а Таня совсем не готовилась. Весь вечер она просидела с семьей. Давно отправились к себе родители, а она все ждала и ждала. Неужели Сережка так и уедет и ничего не скажет про него? Сама она спрашивать не хотела. Но как убедиться, что Костя жив-здоров?
Наконец, Машка поддалась на ухищрения и, отпустив мамин халат, протянула ручку «Та-те». И тут невестка произнесла:
– А что, Костику вашему отпуск не дали? Я его мать вчера видела, так не знала, что и сказать.
Таня замерла в дверях. Брат метнул на жену недовольный взгляд, но ответил:
– Какой, на фиг, отпуск? Он уже два раза сидел на «губе». Ему только новый наряд вне очереди могут дать.
– Почему? – удивилась Катя.
– Ну, не вписывается Лебедев в армейскую жизнь, – вздохнул Серега. – Всё ему кажется, что он какие-то права имеет. На дембель, небось, последним уйдет.
«Живой», – отлегло от сердца у Тани. Она хотела спросить, что такое «губа», но не рискнула. Спросила Катя:
– А за что наряды? Что он такое делает?
– Ну, последний раз за самоволку. В город его, видишь ли, потянуло.
– Зачем? – подняла брови Катя.
– Как зачем? К девочкам, зачем же еще?
Сережа не смотрел на сестру, но Таня могла поклясться, что последняя фраза, произнесенная с особенным удовольствием, предназначалась ей.
– Там же одни казашки? – засмеялась Катя.
– Зря ты так думаешь.