– Та-ак… А ты у нас в город ходишь?
Сцена ревности Таню уже не интересовала. Она подхватила Машеньку и отправилась в большую комнату. Механически дергала за ниточку на домике, чтобы играла музыка, а сама сидела совершенно подавленная. По телевизору шла программа «Взгляд»>6, которую обычно ждали целую неделю. Она тупо уставилась на экран, даже не пытаясь понять, о чем говорит Листьев.
– Дай, дай, – лепетала Машка, протягивая пухлую ручку.
И, наконец, разревелась, видя, что «Та-та» не обращает на нее никакого внимания.
…Через месяц после отъезда брата Таня начала встречаться с одним парнем. Когда-то они вместе ходили к репетитору, а теперь столкнулись в институте – Димка тоже учился на вечернем. Но общались как-то странно. Дима приглашал ее то в театр, то на выставку, они увидели с десяток современных постановок на злободневные темы, изучили новых, ранее запрещенных художников. С Димой было интересно, но… Все это происходило, как во сне, тягостном и ненужном.
Всё понимая и ни на что не надеясь, Таня не могла перестать ждать…
***
Возвращение домой, по задумке Сережи, должно было стать сюрпризом. Никаких писем и звонков с предупреждением. С отращенными челками, фуражками набекрень и другими «дембельскими» прибабахами «не по форме» они вылезли, наконец, на Казанском вокзале. Симпатичная смешливая проводница помахала им вслед рукой.
Москва за эти два года удивительно изменилась. Словно на дрожжах выросли сотни разномастных ларьков. Выползли нищие. В переходе играли на скрипке, собирали милостыню. И продавали, продавали, продавали…
Посчитав свои скромные деньги, такси решили не брать и отправились в метро. Через час они вышли на родной остановке. Поколебавшись, Сережа повернулся к Лебедеву:
– Слышь, Костян, без обид только. Ты к нам не заваливайся первое время. Завтра посидим в кафешке, дембель отметим. С Вовкой встретимся.
– Это почему? – нахмурился Костя. – Не слишком хорош для такого общества?
– Не будь идиотом, ты знаешь, почему.
– Из-за сестры твоей, что ли? – выдавил тот.
– Да, – коротко ответил Серега.
– А чё, думаешь, она меня еще помнит? Спрашивала что-нибудь?
Вопрос прозвучал впервые за два года, и голос звучал небрежно. Вот только… не слишком ли небрежно?
– Нет, не спрашивала… Даже странно. Так что, давай, не будем рисковать. Катюху в кафе позовем. Ну, обещаешь?
– Да Катюха твоя терпеть меня не может, – Костя, прищурившись, посмотрел на Пашку. – Не, а этого господина, вы, значит, принимаете?
– А этот господин не представляет опасности, – вступил в разговор Павел.
– Ну да, ну да, смотря как посмотреть…