— А как ты догадался? — спросил я. — Тарелка как тарелка.
— Я кота в мешке не покупаю, — улыбнулся Стиг, — перевернул тяжелую тарелку и показал надпись на оборотной стороне. Она витиеватыми буквами гласила о том, что некий английский лейтенант получил после битвы тарелку от самого Веллингтона за «необычайную храбрость».
— Поздравляю, — сказал я, но не стал говорить, что надпись мог сделать кто угодно. И что на «наполеониану», возможно, работает целая промышленность. Нам всем нужны иллюзии, а если он был счастлив, я был доволен. Кроме того, Стиг знал свое дело и наверняка не остался в проигрыше.
— Хотя ты, наверное, знаешь, что Наполеон не очень любил рассиживаться за столом. Он был нетерпелив, и обычный ужин не должен был занимать более семи минут.
— Какой варвар, — сказал я. — Но что уж тут поделаешь.
И я снова окунулся в будничные хлопоты. Корпел в своей лавке, сидел на аукционах, вел переговоры с наследниками и пожилыми дамами, которые желали продать все — от современного шкафа из спальни до расшатанных стульев в стиле барокко с лопнувшей обивкой золоченой кожи.
Были и новые поступления от моего придворного поставщика в Венеции Леонардо Пичи. Он держит первоклассную мастерскую, где изготовляет «новую» антикварную мебель и реставрирует старую. Но я совершенно честен. Продаю мебель как новую, честно и открыто за это отчитываясь, и цены соответствующие. Эти вещи очень тонкой работы, и, лишь вытащив ящики стола или бюро в стиле рококо, по структуре дерева и технике обработки можно заметить, что мебели на самом деле не двести лет. И все довольны: покупатель, который приобрел прекрасный шкаф в столовую или письменный стол в стиле рококо эпохи Людовика XV, я — как продавец и Леонардо со своим персоналом. Это и в самом деле заслуга Андерса, о чем я и напомнил ему в самолете. Я как-то летел в Милан на ярмарку антиквариата, но аэропорт из-за тумана был закрыт, и мы оказались в Венеции. Вечером, прогуливаясь по узким переулкам, я забрел в «Бар Гарри», знаменитый на весь мир своими сухими мартини. Хемингуэя и Орсона Уэллса не было, зато нос к носу я столкнулся с Андерсом фон Лаудерном. Тот взял меня к антиквару, с которым я «ну просто должен» был познакомиться. Этим человеком и был Леонардо Пичи, маленького роста, кареглазый и дружелюбный старичок, очень заинтересованный в торговле со Швецией. Я вновь пришел на следующий день — и теперь вот уже около года я импортирую его мебель. Не бог весть в каких количествах — на большее не хватило бы ни его, ни моих средств, — однако мне в лавке всегда есть что предложить. По настроению, когда возникает желание на несколько дней отключиться, время от времени я выбираюсь в Венецию.