Инглиш сунул письмо в карман, и на лице его появилась жесткая улыбка.
Как только метрдотель отошел от стола, сенатор спросил:
— Что за история с вашим братом? Что же это он сделал, бог мой?
Инглиш поднял на него удивленный взгляд, будто Бомонт тревожился о чем-то несущественном.
— Вот уже много месяцев Рой жил на нервах. Я предупреждал ею, что он слишком много работает. И вот нервы не выдержали напряжения. Он предпочел легкий путь.
Щеки сенатора налились кровью.
— Рассказывайте другим эти глупости, — сказал он, не повышая, однако, голоса. — Рой никогда в жизни ни одного дня не работал. Говоря о шантаже…
Инглиш пожал плечами и проговорил безразличным тоном:
— От этого канкана следовало ожидать чего-то подобного. Слишком многие будут рады устроить скандал… Рой покончил с собой потому, что у него возникли осложнения в делах, вот и все.
— В самом деле? — Бомонт наклонился вперед, насмешливо глядя на Инглиша, — Я слышал, что он заставил одну женщину «петь» и что у него должны были отобрать лицензию. Это правда?
— Совершенно верно, но никто не посмеет этого утверждать, если не захочет быть привлеченным мною к ответственности за клевету.
Бомонт откинулся назад. В его взгляде появилось восхищение.
— Это так? — все же спросил он.
Инглиш утвердительно кивнул.
— Комиссар полиции начал следствие. Я с ним говорил. Он не пойдет дальше, Бомонт.
Официант принес бифштекс. Сенатор подождал, пока он отойдет, и продолжал:
— Может быть, мне и нечего опасаться, зато вам есть. Это может взорвать весь замысел с госпиталем.
Инглиш поднял глаза от бифштекса.
— Что дает вам основание так думать? Если типы из комиссии воображают, что могут навредить мне, то они ошибаются.
— Послушайте, Ник, нужно быть благоразумным, — озабоченно проговорил сенатор. — Вам не удастся так просто выкрутиться. Неприятные для вас слухи не утихают, а вы знаете, каковы они там, в комиссии. Если я им скажу, что вы хотите назвать госпиталь своим именем, они пойдут в атаку.
— Тогда подождите, пока все уладится. Через несколько недель о нем забудут.
— Но собрание состоится на будущей неделе.
— Это вино замечательное, — сказал Инглиш, поднял бокал, пропуская реплику собеседника мимо ушей. — Вы должны его попробовать. Оно лучше вашего свитча.
— Я плюю на ваше вино, — взорвался сенатор, ерзая на стуле. — Нельзя задержать совещание. Вы знаете это так же хорошо, как и я.
— И тем не менее оно будет задержано. Кто построил госпиталь? Кто финансировал? А это означает… что собрание может быть отложено. Я вам это говорю, я, и вы можете объявить это от моего имени.