После завтрака все так же организованно покинули столовую и рассредоточились по заранее предписанным каждому занятиям. Алексей Михайлович вместе с «группой товарищей», руководимой громилой, отправился в коровник. Как известно, корова тем и хороша, тем и даёт фору многим другим видам домашних животных, что кроме молока, говядины и шкуры, а так же рогов и копыт, щедро предлагает для удовлетворения человеческих запросов и потребностей неисчислимое количество навоза. Известно также, что сама она складывать его в специальные хранилища не обучена, а потому не умеет. Она ср…, простите, гадит прямо там же где ест, спит, заботится о продолжении рода, занимается разрешением других насущных коровьих вопросов. Вот очищением стойла от продукта коровьей жизнедеятельности и занимались Пиндюрин и его команда в течение целого дня. Нельзя сказать, что подобное занятие пришлось изобретателю по вкусу, скорее наоборот. Но своё отрицательное отношение к нему он попытался выразить только один раз, за что сразу же получил от громилы всё такое же немое, но весьма убедительное внушение под дых. Остальные же члены группы никак не реагировали на происходящее. Они молча и бесстрастно работали, словно навозоуборочные машины, без перекуров и обсуждений текущего политического момента. И так до той самой минуты, пока из-за ворот коровника, с улицы не послышалось протяжное сытое мычание возвращающегося с пастбища стада. Надо ли говорить отдельно, что данное мычание по своей тембровой окраске и насыщенной полифонии в этот преисполненный юмора день показалось Пиндюрину Венским вальсом Штрауса. Наверное, не надо. Все как по команде сложили орудия труда и организованно направились в столовую для вечерней трапезы.
Алексею Михайловичу показался странным местный обычай начинать ужин с чая, ведь по привычной логике им он должен заканчиваться. Им же он и закончился. Тщетно пиндюринский организм пытался отыскать в этом чудесном напитке калории, столь необходимые ему для восполнения бесследно похороненных в массе коровьего дерьма сил. Во всяком случае, навоза в коровнике оказалось несоизмеримо больше, чем калорий в чае. Таким образом, уставший, измождённый, голодный специалист по машинам времени, так ничего и не узнавший, ни на йоту не разобравшийся в ситуации, с которой лоб в лоб столкнула его злодейка-судьба, ввалился в ту же камеру, в которой проснулся утром. Он бухнулся на шконку и тут же уснул бы, невзирая даже на голод, если бы не почувствовал наплывшую на него тень. Открыв глаза, он увидел перед собой всё того же громилу, заслонившего своей массой свет гепатитной лампочки. «Вот пристал-то», – подумал Алексей Михайлович, но тут же встал, внутренне приготовившись к силовому внушению. Но громила только кивнул на дверь, приглашая следовать за собой, и вышел в коридор, как всегда молча.