Однажды, это было вскоре после того, как Иуда покинул свой виноградник, они пришли в Кану Галилейскую и были приглашены там на брак. Точнее сказать, зван был Учитель с Матерью Его, но поскольку ученики (так они сами себя называли) никогда не покидали своего Равви, то пошли и они. Пир брачный был беден, как и всё в этих местах: гости пришли в изрядно поношенных, не раз чиненых одеждах, хотя, без сомнения, оделись в лучшее из того, что у них было; угощения не изобиловали разнообразием и изысканностью; а вино…, вино вообще походило на уксус. Наверное, хозяева долго собирали его понемногу, готовясь к свадьбе. Но вскоре, когда пир ещё даже не достиг кульминации, и это вино кончилось. Сквозь радость молодых брачующихся явственно засквозили смущение и обида, а из прекрасных глаз невесты как-то сами собой потекли крупные, круглые слёзы. Сердце Иуды сжалось от боли. Жених и невеста уже выглядели не счастливыми, но обречёнными, обручёнными тяжкими, не снимаемыми оковами бедности. Той бедности, даже нищеты, на которую добровольно обрёк себя и он сам, Иуда. А ведь ещё недавно мечтал о молодой Ревекке или Рахили, которую когда-нибудь введёт под кров СВОЕГО дома. Он даже потянулся за сумой, в которой хранил немного мелких монет, пожертвованных добрыми людьми – всё имущество их маленькой общины. И это было само по себе странно, ведь именно ему, Иуде были доверены все их деньги именно благодаря его бережливости, рачительности и в какой-то мере даже скупости. А он вот так сразу, заметив только слёзы на глазах невесты, готов уже растранжирить, пустить по ветру их небольшой капитал, купив вина для продолжения пира.
Он увидел, точнее, только краем глаза уловил, как Матерь Учителя подошла к Сыну и что-то сказала Ему едва слышно, почти на ухо. «Что Мне и Тебе, Жено? – не столько услышал, сколько прочёл по губам ответ Иуда. – Ещё не пришёл час Мой». Отказ был твёрдым. Но полный нежности, уважения и любви к Матери взгляд Учителя ясно говорил: «Зачем ты просишь меня о том, чего я пока не должен делать? Ты же знаешь, что я не смогу отказать тебе». В глазах Женщины отразилась и эта любовь, и эта нежность, и ещё, как показалось Иуде, какое-то странное смирение и даже преклонение перед сыном, обычно не свойственные матерям. Но вместе с тем и гордость за Него. Улыбаясь, Она отошла и, приблизившись к слугам, повелела им: «Что скажет Он вам, то сделайте».
И тогда произошло чудо – первое чудо, свидетелем и даже участником которого стал Иуда. Учитель отдал слугам какие-то распоряжения, и те принялись из больших каменных водоносов наполнять кувшины красным как кровь вином, сверкающим солнечными зайчиками. И каким вином! Это было лучшее из всех вин, что Иуда когда-либо в жизни пробовал, а уж он-то – потомственный виноградарь – знает толк в этом напитке. Даже распорядитель пира – дальний родственник брачующихся, человек приезжий и, судя по одежде и подаркам, богатый – и тот отметил превосходные качества вина, сказав жениху: «Всякий человек подаёт сперва хорошее вино, а когда напьются, тогда худшее. А ты хорошее вино сберёг доселе!».