— Я буду везде ездить с ним, ма, и буду у него учиться. Он будет наставлять меня, когда мне понадобится помощь. Это такая великая честь, что я просто не знаю, что делать!
Нэйт закрыл глаза и зажал руками уши. Ему хотелось умереть.
…Пять лет спустя…
24 августа 1880 года
Чесс увидела его издалека — он шел навстречу ей по пыльной дороге. Он был приезжий, в этом не приходилось сомневаться, ведь в здешней округе все друг друга знают. Должно быть, он чувствует себя прескверно: в этот знойный день на нем был темный костюм и темная городская шляпа, туго сидящая на голове. Чесс нагнула голову, чтобы широкие соломенные поля ее собственной шляпы заслонили слепящий блеск солнца, уже клонящегося к закату. От мысли о том, что кому-то сейчас еще жарче, чем ей, и он еще больше потеет, она почувствовала себя немного лучше. По ее шее сбежала струйка пота.
Она вскинула голову и прищурилась. Интересно, кто бы это мог быть? Приезжие тут редкость, особенно приезжие, передвигающиеся пешком. Ведь даже у самого бедного издольщика есть повозка и мул. Незнакомец подходил все ближе. Теперь она могла разглядеть форму свертка, который он нес в руке, только это был не сверток, а докторский саквояж. Неужели старый доктор Мерчисон пригласил к себе помощника? Хорошо бы, если так. Доктор Мерчисон уже так стар, что лечением заболевших обитателей плантации в основном приходится заниматься ей самой. Она может зашить глубокий порез ничуть не хуже его, а по правде сказать, даже лучше, потому что она по крайней мере видит, что делает, а доктор Мерчисон от старости стал подслеповат. Остается надеяться, что он все-таки знает, что делает, когда готовит микстуры для ее матери.
Чесс почувствовала, что ее плечи невольно сгорбились, и тут же распрямилась. До этого приезжего ей нет никакого дела, да и поздно уже. Расчистка ручья заняла больше времени, чем следовало, несмотря на то, что она сама присматривала за всем, стоя в грязи и говоря работникам, что делать. Чесс посмотрела на свой измазанный комбинезон и грязные сапоги. Что ей сейчас нужно, так это принять прохладную ванну. И вымыть волосы. Она заправила свои косы под шляпу, но наверняка грязь как-нибудь добралась и до них.
Она шлепнула мула вожжами по спине. «Ты такой же ленивый и никудышный, как и все прочие твари в этой Богом забытой дыре, — подумала она. — Но ты все-таки довези меня домой, а? Мне сегодня еще надо переделать десять тысяч дел».
Мул ненадолго ускорил шаг, потом снова затрусил еле-еле. Чесс наклонилась вперед и от души хлестнула его по крупу некогда элегантным, а теперь уже изрядно потрепанным хлыстом для верховой езды. Повозка покачнулась, подпрыгнула и покатилась быстрее вслед за встрепенувшимся, резво зарысившим мулом. Чесс вздернула подбородок, чтобы лучше ощутить дуновение воздуха на своем разгоряченном лице.