— Сидите спокойно и не делайте широких, резких движений, — послышался у него за спиной голос его невидимой жены. — Не тревожьтесь — я плавала по этой реке миллион раз.
Ее затянутые в перчатки руки держали опущенное в воду весло, уверенно направляя каноэ по нужному — курсу. Больше ничего делать было не нужно, но она то и дело меняла угол, под которым весло входило в воду, радуясь, что у нее есть о чем подумать помимо той безумной авантюры, в которую она ввязалась.
Дедушка сказал ей, что Нэйт Ричардсон — «человек надежный». Он одобрил ее брак. С печалью в сердце — ибо он предпочел бы, чтобы она вышла замуж за джентльмена, — но без колебаний. «Ты имеешь право на свою собственную жизнь, моя любимая маленькая Чесс».
Рассказывая ему о своем намерении, Чесс не ожидала, что он одобрит его столь безоговорочно. Возможно, он просто не ожидал, что у нее что-нибудь получится. Она и сама этого не ожидала.
И вот все получилось. Что же теперь с нею будет?
Она смотрела на спину Нэйта, на его ужасную шляпу. Жаль, что нельзя видеть его непокрытую голову. «Если мне предстоит прожить с этим человеком всю мою остальную жизнь, — подумала она, — то я имею полное право знать, есть ли у него на макушке вихор». От того, что в мозгу у нее рождаются такие вздорные мысли, ей хотелось разом и смеяться и плакать. Куда же подевался тот трезвый реализм, которому она выучилась столь дорогой ценой? Как бы он ей сейчас пригодился! По правде сказать, мужа себе она просто-напросто купила. Она вышла замуж — как трудно в это поверить! — вышла замуж за юнца, намного младше ее самой, потому что он был ее единственным шансом и она была готова на все.
Может быть, он ненавидит ее? Будь она на его месте, она бы ненавидела. Ведь патент изрядно походил на пистолет, приставленный к его виску.
Но ведь он мог и отказаться, а он согласился, значит, он все же не питает к ней ненависти? Во всяком случае, сильной. Если повезет, она сумеет ему понравиться. Она не будет изводить его придирками, как это делают некоторые жены, и станет работать не покладая рук. Бог свидетель, это она умеет.
А еще она умеет делать все то, чему обучали юных леди до войны. Она неплохо играет на фортепиано, научена вышивать, хотя и не очень ровно, может нарисовать довольно похожий акварельный пейзаж, говорить по-французски, танцевать менуэт, ездить верхом в дамском седле и даже перескакивать на лошади через барьеры, если они не очень высокие…
Она со злостью налегла на весло. Ну конечно, все эти «достоинства благовоспитанной девицы» будут куда как нужны в Северной Каролине! Дед сказал ей, что он даже не доктор, а простой фермер.