— Если она новая, то она, наверное, и впрямь лучше, Чесс. В такое время мы живем. Люди каждый день придумывают что-то новое. Говорят даже, что в этом году на ярмарке штата в Роли будет демонстрация электричества. Я имею в виду настоящий электрический свет, а не игры с каким-то там приспособлением, от которого становится щекотно ладоням. В прошлом году я говорил по телефону с одним приятелем, который был так далеко, что я даже не мог его видеть! И телефон работал, действовал — то же и с электрическим светом. Мир переменился, здорово переменился. Мать честная, люди уже научились закатывать мясо и овощи в банки, так что они никогда не испортятся и можно есть их не в сезон. А потом очередь дойдет до молока и масла и кто знает, до чего еще! Говорю тебе, Чесс, хорошо жить в такое время!
— Да, хорошо! — Она говорила искренне. И правда, как хорошо жить, особенно сейчас, в эту минуту, когда рядом находится человек, которого она любит. Ее муж!
Ее шелковая ночная рубашка лежала в саквояже, который стоял у ее ног, и она вымыла волосы. Если за табак дадут очень высокую цену, она попросит Нэйтена купить ей маленький флакон одеколона. На ночь они остановятся в гостинице.
— Расскажи мне о Дэнвилле, — попросила Чесс.
— Это настоящий большой город, — голос Нэйта зазвенел от возбуждения. — Более интересного места я и представить себе не могу. Это самая настоящая табачная столица. Там продается и покупается больше табака, чем в любом другом месте, больше, чем даже в Ричмонде. Мне с трудом верится что ты не знаешь, что из себя представляет Дэнвилл. — Он рассмеялся. — Кстати, тебе этот город должен особенно понравиться. Ведь он находится не в Северной Каролине, а через границу, в Виргинии. Так что я везу тебя в твой родной штат, Чесс.
Нэйт запел. Его сильный баритон верно выводил знакомый мотив популярной народной песни:
Чесс тотчас подхватила:
Они оба знали только первый куплет и повторяли его снова и снова, меж тем как повозка медленно катила по дороге и впереди, на востоке, вставала утренняя заря.
* * *
В полдень они сделали привал, чтобы напоить лошадей и подкрепиться провизией, которую Чесс взяла в дорогу. Солнце уже палило вовсю, и пыль с изрытой глубокими колеями дороги садилась на их одежду и забивалась в горло.
— Еще часа два, не больше, — пообещал Нэйт. — По всему видно, что мы уже недалеко.
Вокруг поля, на котором они остановились, стояли большие камни, на которых яркими буквами было написано:
«САМЫЕ ВЫСОКИЕ ЦЕНЫ ЗА ТАБАК…»
«У НИЛА НЕ ОБМАНУТ…»