— Я подумаю об этом. В том, что вы говорите, есть резон. Типографию нашли?
— Человек с листовками, которого мы арестовали, надо думать, знает все и о типографии.
Теперь молчали оба. Лейт демонстративно посмотрел на часы.
— Если у вас ко мне вопросов больше нет, я пойду к себе. Сейчас начнут доставлять арестованных.
— Желаю успеха.
Майор Лейт ушел. Генерал Зигмаль снова вернулся к карте:
— Как видно, прочной уверенности, что бунтовщики останутся без вожаков, у нас нет. Мы должны ориентироваться на худшее. Задача остается прежней — уничтожать по тысяче человек в сутки. Всего здесь около пятнадцати тысяч. По имеющимся данным, бунт они готовят примерно на десятое-двенадцатое апреля. В нашем распоряжении восемь — десять суток. Таким образом, против нас останется пять-шесть тысяч бандитов. Ничего особенно страшного. Давайте установим точно наши силы…
Уже третий день Отто прятался в пещере, в которой жил Баранников. Ему сбрили усы. Примелькавшуюся всем синюю выгоревшую брезентовую куртку сменили на лагерную полосатую, и не так-то просто было обнаружить Отто среди тысяч людей, которых страдания сделали так похожими друг на друга. Гестаповцы дважды приходили в пещеру и, медленно двигаясь среди спящих, освещали их яркими фонарями — искали Отто. Тем временем друзья готовили его перевод в санитарный бункер в качестве больного. Туда гестаповцы предпочитали не заглядывать вовсе.
В первую же ночь Баранников лег рядом с Отто, и они, прижавшись друг к другу, шепотом проговорили несколько часов.
— Раньше мы действовали по принципу: «Осторожность и еще раз осторожность», шептал Отто, — теперь каш девиз: «Осторожность плюс наступление». Пришло то время, когда мы в силах по крайней мере хотя бы остановить палачей. Над Берлином нависли ваши войска. Здесь у них на плечах американцы. Если мы выступим всей массой, палачи отступят. Не вести же им против нас войну, не до этого им…
— Но мы безоружны, — сказал Баранников.
Отто сжал его руку:
— Есть и оружие. Немного, но есть. Даже гранаты.
— А если они все-таки вызовут сюда войска?
Отто помолчал и ответил:
— Тогда умрем с честью, умрем в борьбе, как положено коммунистам. — Он подумал и продолжал: — Ты знаешь, они на днях убили нашего Тельмана. В Бухенвальде.
Тайком. Убили и сожгли в крематории. Они сделали это, потому что дела их плохи и они нас боятся. А мы не боимся. Мы ежедневно выпускаем листовки о положении на фронте и о наших задачах. Во всех пещерах созданы комитеты действия. С нами много ваших замечательных товарищей. — Отто опять помолчал. — Хорошо, что ты здесь.