— Правильно,- одобрил я.- А куда ты так рано исчез?
— А меня гауптман отпустил.Сказал: «Иди отдыхай, дед! Ты это заслужил». И руку мне подал. Подал и добавил: «Ты оправдал себя и теперь будешь у меня егерем».
— Вот это здорово!- обрадовался я.
— И очень важно для нашего дела,- вставил Семен.- Я уже говорил об этом Фоме Филимоновичу.
— А вы знаете, Кондратий Филиппович, как у нас тут хозяйничал Сеня?- спросила Таня.
Я взглянул на Семена.
— Ладно уж!- махнул рукой Криворученко.
— Почему же ладно?- запротестовала Таня и рассказала, что Семен обеспечил их дровами, как-то притащил двух зайцев, а самое главное- принес соль. А на соль можно выменять что угодно. И Таня уже достала керосину, сахару и даже сапоги.
Криворученко,краснея, пробасил,что, мол, его дело маленькое,что, дескать, лесник Трофим Степанович, через которого Семен поддерживает связь с партизанами, прислал подарок Фоме Филимоновичу.
Таня расставила на столе стеклянные банки с чем-то густым и темным.Начали рассаживаться. Дед и внучка принадлежали к числу тех редких людей, которые весело переносят нужду и умеют будни превращать в праздник.
Мужчины выпили по маленькой, и все приступили к еде.
— Самодельный коньячок… пять звездочек,- пошутил Криворученко.- Это тоже лесник презентовал. Мы хотели распить за помин души Наклейкина, да Танюша не согласилась.
— Решили лучше за твои проводы,- добавил старик.
— А чем ты насолил Похитуну?- спросил я его.- Зол он на тебя, как черт.
— А и пусть. Продажная шкура, этот Похитун. Холуй заправский. Для того он и сотворен. На другое не способен.
— Ты от него не отмахивайся!
— Что так?
— А вот так… Он нам еще понадобится.Он враг,но мы должны использовать его слабости. Портить с ним отношения не следует.
Умный старик не стал спорить.
— Значит, люб не люб, а дружбу завязывай!
— Выходит так.
— Задача мудреная,- покачал головой Фома Филимонович.- Душу с него воротит. Да и зашибает он здорово.
— Это как раз и хорошо. Ты должен его задобрить. Ты приучи его есть из твоих рук.Худо ли, хорошо ли,но он считает тебя за своего, а это- главное.
— Что да, то да, — согласился Фома Филимонович. — «Ворон ворону глаз не выклюет»…
Тетеревов мы заели клюквенным киселем. Кисель был кислый и очень густой, но после наскучившего немецкого пайка я съел его за милую душу, хотя от кислоты сводило скулы.
Потом занялись делом.Я инструктировал Криворученко, а он делал одному ему понятные заметки в записной книжке. Криворученко должен был принять в свою группу еще двух товарищей и, поддерживая связь с Фомой Филимоновичем, держать под наблюдением осиное гнездо.