«Не встречая сопротивления в пунктах высадки, – отмечалось в документах 6-й армии США, – американские войска высаживались на сушу, чтобы по собственному выбору вести борьбу с дезорганизованным и деморализованным, плохо снаряженным и плохо снабжаемым противником».[887]
К февралю 1945 г. Хукбалахап имела в своих рядах 20 тыс. бойцов и еще 50 тыс. резервистов, готовых в любой момент встать под ружье. Сражаясь на Центральном Лусоне, в провинциях Южнотагальского региона (Лагуна, Батангас) и некоторых других, хуки провели порядка 1200 боев с противником, уничтожив более 25 тыс. японцев и коллаборационистов.[888]
В первых числах марта 1945 г. американские войска штурмом взяли Манилу, которую оборонял 17-тысячный японский гарнизон под командованием контр-адмирала С. Ивабути. В июне того же года закончились бои на Лусоне, а в июле – и на других островах архипелага. В сентябре 1945 г. после подписания акта о безоговорочной капитуляции Японии, на Филиппинах не осталось ни одного вооруженного японского солдата.
«Но филиппинцы не могли вздохнуть свободно, – как верно заметил историк Г. И. Левинсон. – Их родина была оккупирована войсками американского империализма, давнего и жестокого угнетателя филиппинского народа».[889]
Непосредственный очевидец новой оккупации, известный филиппинский журналист Э. Абайя писал:
«В первое время после освобождения от японской оккупации филиппино-американские отношения вселяли в людей надежду и веру в будущее. Джо – рядовой американский солдат – стал на Филиппинах своим человеком. Простой парень, раздающий малышам леденцы, добрый и сильный – совершенно такой, каким он описан у американского журналиста Эрни Пайла. Филиппинцы понравились ему, но он скучал по дому, и они помогали ему забыть тоску. Для него были открыты двери каждого дома. Джо был знаком филиппинцам еще до войны, но теперь, когда он вернулся после трех мрачных лет японской оккупации, он стал милее и ближе. То было время, когда американский престиж достиг своего апогея.
Но вот и для Джо, ветерана боев на Соломоновых островах, на Новой Гвинее и под Манилой, наступила пора возвращаться домой. С его отъездом кончился и медовый месяц “освобождения”. В Манилу приехал новый Джо, с саквояжем в руках. Традиционное отношение к гостям никогда бы не позволило филиппинцам отказать кому-либо в радушном приеме. Но этот Джо был человеком другого склада, и чуткие филиппинцы сразу уловили эту разницу Это был искатель наживы – наглый, самоуверенный, полный сил и презрения к окружающим. Ловкий и речистый делец, словно сошедший с голливудского экрана, он примчался сюда, чтобы быстро набить карманы, повинуясь лишь морали бессердечного чистогана».