— …на твое голое плечо, холодно поправил он. — И все остальное тоже было вполне голым.
— Но это же приезжал Джошуа, и он хотел сделать эски…
— Ну и что? Даже если это был Джошуа? Джошуа существовал до меня, но теперь ты принадлежишь мне, и я больше не потерплю…
Сейчас уже Мэри задохнулась от гнева.
— Чего ты больше не потерпишь? Скольких женщин в своей жизни ты целовал в голое плечо?
— Достаточно! Но это было до тебя! — отрезал он.
— И ты никогда в будущем не станешь этого делать? — зло засмеялась она.
— Еще как стану, пачками! — Он равнодушно усмехнулся. — Потому что сейчас понял, что женщины, которую я ищу, не существует.
— А какую же женщину ты идешь?
— Такую, с которой я был бы уверен, что являюсь отцом ее детей.
Ну что за чушь? — мелькнуло в голове у Мэри, но времени на размышления не было. Точно так же, как вчера в пустыне, ее охватило предчувствие, что вот-вот может кончиться что-то самое важное для нее: ее любовь к Реду, которую она осознала, пожалуй, слишком поздно.
Она взглянула не него без всякой агрессивности.
— Неужели и правда должно кончиться все, что между нами было, Ред?
— А что между нами было, Мэри Вигэм? Банальщина, — цинично сказал он. — Я с тобой познакомился и в первую ночь — почти, а во вторую — полностью поимел тебя. В этом ты ничем не отличилась от других женщин.
Это было слишком! А кто стоял на коленях и обольщал, и говорил о женщине, которая ему подходит? Она почувствовала, что на глазах выступили слезы, и прикусила губу. Подлец, подлец. Так вот какова оборотная сторона медали «настоящего мужчины»! Он нетерпим, упрям, не допускает никаких возражений; все, что он ни делает, правильно, а женщины, поддавшиеся его обаянию, ничего не стоят. Козел!
— Ты хоть раз спросил, кто Джошуа по профессии, если мы собирались вместе ехать в Париж?
— Нет. Он массажист?
Мэри покачала головой.
— Сейчас ты, наконец, меня выслушаешь?
— Не вижу смысла. Зато помню, что видел своими глазами!
Тупик.
— Ты знаешь мой адрес в Фениксе, — тихо промолвила она.
— Не знаю, — возразил он. — И не думаю, что хотел бы узнать.
— Я не буду его тебе навязывать. — Мэри встала и пошла к двери. Обернулась и еще раз посмотрела на него. Он был так сбит с толку, что словно окаменел. Мэри вдруг пожалела его. Кажется, он переживает сильнее, чем она. Она всего лишь обозлилась.
Пусть тебя забальзамируют, «Сын Аризоны», пожелала она про себя, и выставят в пустыне как памятник самому тупому аризонцу.
Вернувшись в свою комнату, Мэри не позволила себе роскоши разрыдаться. Это она сделает потом, в Фениксе.
Она позвонила вниз Педро и выяснила, что Джошуа уже давно уехал.