— А в чем дело? — забеспокоилась она. — Я доила коров?
Он снова хохотнул.
— Хуже, вы исполняли песни в стиле «кантри».
Мэри бессильно опустила веки. Она еще способна была кое-как разобрать ноты, но чтобы спеть — об этом не могло быть и речи.
— И как мне удалось довольно, гм, тесно с вами познакомиться? — спросила она, попытавшись, насколько возможно, избежать сарказма. Все-таки сзади сидел Пат.
— О-о, вы выглядели неотразимо и выступали на сцене в костюме апашей из белой замши.
— И в ковбойских сапогах на блестящих каблуках?
— О нет, вы были в золотых мокасинах, а в черных волосах торчало перо, — уточнил он.
Мэри схватилась за свои рыжеватые волосы.
— Вот видите, это не годится.
— О, годится! — усмехнулся он. — Тогда был парик.
— А вообще-то у леди имелось хоть что-то натуральное?
Снова тот же самоуверенный смешок.
— Да, и даже очень многое… Она была очаровательной молодой женщиной.
— Тогда почему же вы на мне не женились? — поинтересовалась задетая на живое Мэри.
— Но вы же все-таки не были насто-о-о-лько очаровательной.
«Мерзавец!» — воскликнула про себя Мэри, понимая, что выраженное вслух возмущение его откровенным мужским шовинизмом ровным счетом ни к чему не приведет.
— Как меня звали?
— Апалача.
— Это наверняка сценический псевдоним. Как меня звали в действительности?
Он запнулся.
— Вы не поверите, но я не помню.
Вот теперь Мэри была по-настоящему оскорблена — за Апалачу, за маленького Пата и за всех женщин, которых забыл в своей жизни Ред Стоун.
— А вы сидели внизу в первом ряду и с восхищением смотрели вверх на меня, — съязвила она, — поскольку там, наверху, я, в своем белом замшевом костюме и золотых мокасинах, выглядела так неотразимо…
— Я не смотрел на вас снизу вверх с восхищением, мисс Вигэм. Вы стояли за мной.
— Почему это?
— Потому что я стоял впереди. Я был звездой шоу, — ухмыльнулся он.
— Что?!
— Папа — это «Сын Аризоны», — гордо прочирикал у нее за спиной Пат. — Вы же должны знать «Сына Аризоны»!
Это было уже слишком! Мэри не очень увлекалась музыкой, а тем более — музыкой «кантри», но «Сына Аризоны» она, подростком, смотрела по телевизору, и он тогда покорил ее сердце. Как она могла его не узнать? Этот голос! Эти руки с загрубевшими кончиками пальцев, лицо! Этот рот! Она припомнила, что лет восемь назад он внезапно исчез с экрана, хотя его песни в музыкальных рейтингах карабкались все выше и выше.
И вот она сидит рядом и едет с ним на похороны его тети. И должна сыграть роль его жены… нет, матери его сына. Разве в этот день был предел чудесам, которые с ней происходили?