Теперь Габдрахманов не торопился, не сердился, объяснял старательно, чтобы гражданин следователь понял: совсем мало бензину было, куда поедешь…
— Кто вел машину?
— Ну, я вел.
— За город выезжали?
— За городом — что делать? В общежитие очень быстро ехать хотели.
— Как автоинспекция догадалась, что машину именно вы угнали?
— Мимо магазина ехали, там большой фонарь, сторож узнал, на другой день милиции говорил.
— Он вас и раньше знал, тот сторож?
— Знал, наверно.
Совсем другим стал Габдрахманов, смирным, осторожно-покладистым. Рассказывал охотно, гражданина следователя взглядом не кусал. Когда следователь поднял от бумаг голову и взглянул на него, Габдрахманов даже изобразил подобие улыбки на синих губах: спрашивайте, гражданин начальник, я честный, все расскажу… С минуту они смотрели друг на друга, два худощавых человека одного примерно возраста. У Загаева в волнистых волосах седина. В колючем ежике Габдрахманова тоже. От разных тревог у них седина… На переносице осужденного напряглись глубокие морщины — что сейчас спросит следователь? Что-то важное спросит…
— Вы ездили той ночью в поселок Малиниху?
Дрогнула улыбка на синих губах.
— Какой поселок, гражданин начальник! Говорю, совсем мало горючего было!
— Успокойтесь, Габдрахманов. В ту ночь в поселке Малиниха совершена была крупная кража. Можете вы что-нибудь рассказать об этой краже?
— Никакой Малинихи не знаю! Никогда там не был!
— Если не были, тогда, конечно, и рассказывать нечего.
— Нечего, гражданин начальник.
Осужденный усмехнулся искренне. Какой чудак гражданин следователь, совсем глупый. Из Харькова приехал спрашивать Габдрахманова про кражу в Малинихе! Чудак!
— Можете идти, Габдрахманов.
— До свиданья, гражданин начальник.
Осужденный встал, аккуратно надел матерчатую фуражку, пошел. И на порог уж вступил, за дверную ручку взялся, но окликнул его Загаев:
— А хотите знать, сколько там, в малинихинском сейфе, денег было?
Габдрахманов проворчал:
— Мне какое дело… — Но не утерпел все же: — Ну? Сколько?
— А было там около двенадцати тысяч.
Верхняя губа Габдрахманова приподнялась, обнажив желтые от крепкого чая крупные зубы. Должно быть, ему здорово хотелось ругнуться, а нельзя при начальстве-то. Он мотнул головой, изобразил опять ухмылку.
— Вы думаете, я их увел?
— Подозреваю, что были соучастником.
— Хо! Это еще доказать надо.
— Ну а как же! Обязательно надо доказать. Пока есть подозрения только. Вот я и подумал: может, Габдрахманов сам расскажет…
— Хо!
Чудак следователь! Как ровно ребенок малый.
— До свиданья, граждане начальники.
— До свиданья, Габдрахманов. На днях еще вас приглашу.