— Так почему подводишь родной коллектив?
— Папа, ты как на профсоюзном собрании — «родной коллектив»… Скажи уж прямо, что начальника цеха я подвел — тебя. Показатели тебе порчу.
— Обо мне ты не думаешь! Так подумай о коллективе, который повседневно и неустанно борется…
— Ну да, «за выполнение плана и повышение производственных показателей». Ты, папа, хоть бы дома-то без штампов разговаривал, они на собраниях приелись вот так!
— Не ври, с собраний ты сбегаешь, хотя я не раз предупреждал, что сын начальника цеха должен являть собой образец активности, высокой сознательности.
— Чего там интересного-то, на собраниях ваших. Толчете воду в ступе — «повысить, расширить, углубить». Слова одни, а толку — ноль. То заготовок нету, то инструмента путного недопросишься, а вы — «повысить, расширить»… Электрокар вон больше года стоит, заготовки на горбу таскаем, а вы — «повысить»!
— Да ты сам-то у меня на горбу сидишь, бездельник! Балласт в цехе…
— Работаю не хуже других, хоть Вавилова спроси.
— Другие в вытрезвитель не попадают.
— Знаешь, папа, у меня голова болит очень. Давай ты меня в другой раз повоспитываешь, а сейчас я спать пойду.
— Вот как! Напакостил, подвел — и пошел спать! Нет, ты слушай! По-настоящему-то надо тебя на общее собрание, перед всем коллективом…
Голова у Валерия в самом деле разламывалась. Он озлился.
— Да не пугай ты собранием, все равно оно не состоится. Не решишься меня разбирать. Чтоб авторитет твой не запачкался. Из вытрезвителя не одного меня выручал — почему? Ах, высоко держим трудовую дисциплину, нет нарушений в лучшем цехе! Минька Бал-башов пьяный вдрызг на смену заявился, тебя матом обложил, а ты, начальник цеха, что сделал? В цеховой машине его домой отправил, чтоб, значит, сор из избы не выносить. Пашка с Егорьевым подрались на рабочем месте — ты их «перед коллективом»? Нет, ты все тихонечко замазал. Авторитет! Дисциплина! Да ты первый нарушитель трудовой дисциплины, если хочешь знать! Как ты, начальник цеха, допускаешь, чтобы твои люди в конце месяца без выходных, по десять часов, по две смены вкалывали!
Канашенко-старший никак не ожидал такой «критики снизу», притом в самый неожиданный момент. Рявкнул:
— Мальчишка, молокосос! Что ты понимаешь! Люди вкладывают все силы, чтобы справиться с государственным заданием, чтобы…
Канашенко-старший, ломая спички, прикурил, бросил спичку в пепельницу, промахнулся.
— Не свои слова болтаешь, Валерий. Знаю чьи, Вавилова это слова. Он мастак начальство бранить.
— Ты его только что лучшим слесарем назвал, — напомнил сын.