— Шапку надень, а то мороз, — посоветовал завхоз Тужилин.
— Слушай, Тужилин, почему ты терпишь от всякой мрази, которая работы боится?
— А чего, по-твоему, делать?
— Разбей ему рыло, больше не станет.
— Нельзя. Запишут нарушение, а я надеюсь на досрочное…
_ — Ну, лейтенанту доложи.
— То без толку. Поговорит, тем и кончится. А Ошур-кову разговоры — что слону дробинка.
— В «шизо» таких надо!
— В штрафной изолятор — значит, запишут отряду нарушение. Много нарушений — лейтенанту втык. Начальник колонии не любит, когда есть нарушения, за это ругают его, видимо. Нет, не хочу я лейтенанта под выговор толкать, он парень правильный.
— Тогда терпи, завхоз.
— А ты как думал? Терплю. Положение хуже собачьего. Но хочу на досрочное по двум третям…
— Тьфу! Пойдем разгружать, что ли.
Шабанов принимал и передавал плотные подмерзлые вилки капусты. Порой сквозь зубы поругивал соседей: «Давай, давай, стоять холодно!» В работе ему полегчало. Но вскоре вновь засквозила обида на какую-то к нему несправедливость. Только что лейтенант доказал, что виноват он, Шабанов, и никто другой, да и сам он не находил, кого бы обвинить в несправедливости. Но обида скрипела зубами — на кого? на судьбу?
Ветер разметал облака, ночь посветлела — луна вышла. В промоинах облаков на черном небе колюче светились крупные звезды — колонийские звезды, не вольные.
Завтра Новый год.
Завтра Новый год. А сегодня предпраздничное настроение. И вообще Леньке Дедову надоело сидеть в номере гостиницы. Он тормошил Ордынцева, пока тот не отложил книгу:
— Пойдем, пойдем, все равно от тебя покоя нет.
Таким образом на вокзал они явились за час до своего поезда. Все, что полагалось сделать за трехдневную командировку, они сделали еще вчера и охотно уехали бы утренним поездом, но в предпраздничные дни с билетами туго. Ордынцев вчера вообще купить не смог. Тогда пробойный Ленька Дедов взял у него деньги— «а то мои финансы всегда кончаются не вовремя», — просиял у кассы обворожительной улыбкой, обол-тал молоденькую кассиршу и добыл два плацкартных до Нижнеречинска.
— Дмитрий Палыч! А еще мастер называетесь! Возьмите к себе билетики, а то я потеряю.
Пока Ордынцев стоял в буфетной очереди за папиросами, Ленька в зале ожидания заговорился с какой-то девушкой. Подошедшему Дмитрию Павловичу шепнул:
— Попутчицу нашел, в одном вагоне поедем. Вы посидите где-нибудь, у поезда встретимся.
Ордынцев забрал у Леньки свой портфель и отошел. Зал ожидания был переполнен. Дмитрий Павлович поднялся на второй этаж, но и здесь не нашлось свободного места. Наконец примостился на деревянном диване между дремлющей бабкой и худеньким черноглазым мальчонкой лет десяти. Но только расстегнул портфель, чтобы достать книгу, как мальчонка стеснительно сказал: