Федот Федотович сладко потянулся и встал с заиндевелой травы. Он был в деревне. На пашне еще кое-где лежал снег, вымерзшая за ночь земля искрилась под солнцем, тихо шуршали голые ветви, пахло коровой и конским навозом. «Маша-то просила детей разыскать, – сообразил он, – да та ли деревня?» Федот извлек из кармана пожухлый номер 176607, на обратной стороне было нацарапано иголкой: «Калининская обл. Лесной р-н, п/о Никольское, дер. Хмелево. Петя и Нюра Белозеровы».
Вдали, на пригорке, виднелись скособоченные домишки. К ним и направился Федот. Подойдя поближе, он увидел, что все дома наглухо заколочены.
19. Ить мы заблудши.
– Есть здесь кто? – крикнул Федот.
Никто не отозвался.
– Есть здесь кто? – еще громче крикнул Федот, и со двора донесся слабый старческий голос.
– Кого нады?
– Белозеровых.
– Ить это Ивоново, а нады Хмелева, в ту сторону, – ответствовала маленькая старушка, с любопытством разглядывая Федота. – Ить как тебя в нашу глушь занесло?
– Да так, – сказал Федот.
– Зайди ко мне, я туты живу, – указала она на заколоченную избу.
Изба изнутри освещалась электричеством, поскольку естественному свету дорогу преградили доски, плотно пригнанные друг к другу.
– Все съехавши, – пояснила старушка, утирая красный нос кулаком. – Меня в Пестово умыкивали, а я не съехала. Куды старой с места трогацы.
– Так зачем же они вас заколотили? – не понял Федот.
– Ить кто их знает, – развела руками старушка.
Федот оглядел пустой угол, предназначенный для иконы.
– У нас шехы из Калинина все иконы вывезли. Не разрешаецы теперь дома боженьку держать. Ить мы заблудши, – говорила старушка, радуясь внезапному собеседнику. – Церкви ещо в прошло время порушены. Тут у нас заведши одна комуниска, – перешла на шепот старушка. – Как войдет в храм, так он и валицы. Куда не ступит, камни рушицы.
Фанерную стену, перегородившую комнату, украшал иконостас из фотографий.
– Это мои сыны, – сказала старушка, и ее сморщенное личико пронзила странная улыбка. – Все на войну ушодцы.
– Погибли? – спросил – Федот.
Старушка с готовностью закивала.
– За них мне, никчемной старухе, совецка власть восемнадцать рублев выплачивает.
– Бабушка, а что, Белозеровы точно в соседней деревне живут?
– Там домов много, там скажут. Здесь-то, на Ивонове, никто не оставши. Там весь народ.
Федот порылся в кармане, денег у него было 2.60. Прикинув и решив, что это все равно не деньги, он выложил их на обструганный стол, заставленный пустыми банками.
– Это мне, что ль? – удивилась старуха. – Мне, милок, деньги не на што.
– Конфет купите, – сказал Федот.