Милли покачала головой. Она села на высокий табурет и облокотилась на стол.
— И что же заставило тебя передумать? Изменить образ жизни?
Чейз вылил остатки маринада в сковородку и стал медленно помешивать курицу.
— Я бы хотел сослаться на тот пункт, где мы решили не говорить о прошлом.
— Тебе разве есть что скрывать?
— Не особо, — ответил Чейз, подняв крышку второй сковородки, и начал накладывать рис на тарелки. — Просто есть вещи, о которых говорить не хочется.
— Что же ты такого сделал или не сделал, что жалеешь о своей юности?
— Ты пытаешься узнать меня получше?
— Возможно.
— Как обычно бывает в таких случаях, — пожал он плечами. — Я был испорченным богатеньким сынком, которого исключили из дюжины частных школ, который разбил отцовский «мазерати»… Последней каплей стало то, что я переспал с его любовницей. — Чейз старался говорить равнодушно, но голос все равно выдавал его. Чувствовалось, что его обидели.
— Да уж, есть о чем жалеть.
— Как видишь, я все делаю как надо, — съязвил он, водружая кусочки курицы в ярком соусе на подушку из риса.
Выглядело все очень аппетитно. Да уж, этот мужчина умел готовить.
— И что же заставило тебя измениться? Я так полагаю, ты больше не разбиваешь «мазерати»?
— Ну почему же? Бью парочку время от времени.
— А если серьезно?
— Хочешь, чтобы я был серьезен? — вздохнул он и передал ей тарелку. — Тогда нужно сначала подкрепиться.
Они сели за стол, стоящий около огромного окна, из которого открывался потрясающий вид на бесконечное море, окрашенное в темные цвета сумерек.
— Твоя любимая часть дня, — заметил Чейз.
По коже Милли побежали мурашки. Он начал узнавать ее, и ей это нравилось.
— Итак, — произнесла она, пытаясь подавить страх, — почему ты изменился?
Чейз наколол на вилку кусочек курицы.
— Помнишь, я рассказывал, что отец решил не доверять мне семейный бизнес?
— Это случилось после инцидента с его любовницей, я так полагаю?
— Верно. И этот факт, конечно, еще больше раззадорил меня, и я решил вести себя еще хуже.
— Сколько лет тебе было?
— Семнадцать.
Милли почувствовала, что жалеет подростка по имени Чейз Брайант.
— И ты стал суперплохим?
— Если честно, почти ничего не изменилось. Вечеринки, машины, девушки, выпивка. Даже легкие наркотики, чем я совсем не горжусь.
Хоть его тон и был беззаботным, Милли видела правду в его глазах. Какая грустная и пустая жизнь. Такая же, как и ее, только по другим причинам.
— Так что послужило отправной причиной для изменений?
Чейз одарил ее долгим изучающим взглядом:
— Разговор все больше ставится личным.
— Я знаю, — решила не отпираться Милли.