Милли нервно сглотнула, понимая, насколько Чейз стал ей небезразличен. Сорок восемь часов изменили ее отношение к нему, изменили ее саму.
— Ты собираешься сидеть перед пустым листом бумаги, как в тот раз?
— Нет, — ответила она и начала делать грубый набросок.
— Итак, ты не рисовала уже долгое время, — произнес Чейз, любуясь морем, чтобы Милли могла изобразить его профиль. — Почему же перестала?
— Жизнь меняется, — ответила она. — Я стала слишком занятой, и рисование стало казаться глупым времяпрепровождением.
— А потом ты отправилась в отпуск и подумала, что, может, тебе вновь понравится это занятие?
— Вроде того.
— Так почему же ты выбросила краски, когда мы познакомились?
— Все эти вопросы, — аккуратно произнесла Милли, — очень нарушают наше соглашение, Чейз.
— Но ты в кои-то веки на них отвечаешь, — возразил он.
Милли молчала, продолжая рисовать все быстрее и быстрее. Образ Чейза уже начал появляться на бумаге.
— Мне не понравилось, как это выглядит, — наконец призналась она. — Как будто я хотела найти себя или вроде того.
— А ты хотела?
Милли хлестнула его взглядом, тут же забыв о рисунке.
— Я не потеряна, — резко сказала она, — и не сломлена.
— Серьезно? — спокойно спросил Чейз, хотя Милли все равно почувствовала всплеск негодования в его вопросе. Ее пальцы сжали кусочек угля.
— Да.
— Потому что я считаю, все как раз наоборот.
Уголь упал на песок.
— Как ты смеешь?..
— А ты думаешь, почему ты здесь, Милли? — Чейз посмотрел на ее, и его глаза сверкнули огнем. — Почему тебе захотелось пережить эту сумасшедшую, напряженную неделю со мной? Причем тебе не просто захотелось — ты буквально нуждалась в этом.
— Я не нуждалась!
— Лгунья.
Милли затрясла головой. Затем потянулась за углем и сжала пальцы. Хотя, уставившись на бумагу, Милли понимала, что рисовать больше не будет. Не сможет. Мысли бешено крутились в ее голове, сердце отбивало быстрый ритм.
— Я так понимаю, сеанс окончен? — протянул Чейз, и Милли отрывисто кивнула. — И теперь ты будешь вновь надменно себя вести? Неприступная Милли Ланг вновь в своей броне! Так, суровая женщина?
— Ты единственный, кто так меня называет, — сквозь зубы ответила она.
Все инстинкты подсказывали ей бежать отсюда, спасаться. Или хотя бы спасти то немногое, что от нее осталось. Как она допустила это? Зачем зашла так далеко? Чейз умно соблазнил ее открыться. Она же совершенно не хотела всей этой эмоциональной близости! Черт, все, что ей было нужно, — просто секс.
И она до сих пор не получила его!
Пока надо было исправлять ситуацию.
— Я не буду вновь суровой с тобой, — ответила Милли, прижимая рисунок к груди. — Но ты сказал, что я могу выбрать, чем заняться сегодня. Я выбрала.