— И в связи с чем? — спросил Олег Владимирович.
— Два года назад, может, краем уха там, в столице, вам и пришлось слышать, в китайской провинции Шаньдун начался бунт. Некие ихэ-туани решили поиграть мускулами.
— И что сие означает? Простите, не пойму, каким боком российский, провинциальный Благовещенск имеет отношение к данному бунту?
— Очень даже прямое. Сия бунтарская волна докатилась до Сахалина, это поселение на той стороне Амура. Да вы его могли видеть с набережной. У нас и до этого имели место разного рода недомолвки с азиатами. А теперь они и вовсе распоясались. Эти, как они себя именуют, «отряды справедливости и мира», занимаются подстрекательством к бунту: чтобы русское население под их давлением покинуло российскую территорию. Но это так, подоплёка. На самом деле, мы подозреваем, что сталкиваемся с обыкновенным бандитизмом. По слухам, у этих, так называемых, «боксеров» всё сопровождается грабежами и насилием[1].
— Чуть подробнее можно? — переспросил Белый.
— Естественно. У нас на данный момент проживает более полутысячи выходцев с той стороны Амура. Однако в казачьих станицах ни с того ни с сего стал пропадать скот, продовольствие, люди. В основном дети и женщины. Самый ходовой товар для бандитов. Месяц назад, когда на Амуре сошёл лёд, нам случайно удалось узнать, что в Сахалине скопилось около двух тысяч бунтовщиков. Но то было месяц назад. Сколько их теперь, одному Богу известно. И часть из них постоянно бывает на нашей стороне. Вот в таких условиях приходится жить.
— Вы мне жалуетесь?
— Ни в коем случае. Я проясняю обстановку, в которой и вам вскоре предстоит работать.
— Это никак не оправдывает тех, кто неправильно подходит к трате казённых денег.
— А я и не оправдываю. Если, конечно, вы их найдёте. И докажете, что деньги были потрачены не по назначению. Впрочем, вам поручена сия миссия, вам и карты в руки. Кстати, Олег Владимирович, вы, случаем, в шахматы не играете?
— Изредка.
— Тогда должны знать, чем отличается игра на большой, стоклеточной доске, от игры на доске простой.
— Признаюсь, на большой доске мне играть не приходилось, — Белый понял, что полностью потерял инициативу в беседе с полицмейстером. Найти бы пристойный повод для выхода из неприятного положения.
— А я вот, представьте, делал такие попытки, — продолжил свою мысль Владимир Сергеевич. — Из меня вышел плохой гроссмейстер. Однако один ценный вывод я для себя сделал. Игра на большой доске отличается от малой только степенью профессионализма. Всё остальное идентично!
— Что-то я не разберу, к чему весь этот разговор?