Отношения, совершенно вне моего понимания, установились между Лаурой и этим деревом. Для нее самым большим затруднением было открытие определенно не просто физического удовлетворения. Но открытие чего — я никогда этого не узнаю. Я понял, что не способен объяснить разные психологические состояния.
Она снова начала улыбаться и сказала:
— Ты представляешь, он — настоящий жеребец. Он снова захотел заняться любовью. И он хочет, чтобы я одновременно целовала его.
Сказав это, она любовно обняла фаллос. До этого она только прислонялась к нему лбом, лаская глазами, щеками, губами. На этот раз она захватила его всего ртом, как Мирта заглатывает мой фаллос.
Она щедро одаривала его ласками со всем искусством обольщения. Та страсть, с которой она расточала свою нежность, исходила не из каких-то особенных достоинств искусственного фаллоса, а исключительно наслаждением, которое Лаура жаждала дать корню. Это было наслаждение исключительно сексуальное, чистое наслаждение, которое мужской член может испытать, когда находится внутри женщины.
Язык Лауры неустанно повторял серию ласк, силу которых она хорошо знала. Она смочила поверхность пениса слюной, лизала его со всех сторон, вершину, основание, всю его длину, затем засунула толстое и блестящее копье еще глубже, втягивая и водя его во рту, куда он сперва скользнул, затем толчками был задвинут поглубже к его самому основанию, до упора, так что рот любовницы уперся в ствол дерева.
Затем, конечно же, она продемонстрировала целую гамму покусываний, всасываний, облизывания, заглатывания до самого горла. Но делала она это более терпеливо, более сосредоточенно, искусно и, по-моему, любовно, чем когда-либо делала ради самого любого мужчины. По крайней мере, мне так показалось.
Затем Лаура, как я уже видел ночью, позволила своему новому возлюбленному насладиться ею в его обычной манере. Она подчинилась его движениям, его ритмам, его капризам. Она одна ощущала и понимала его требования, его вкусы.
Если бы я не сопротивлялся и поверил собственным глазам, я бы поклялся, что она была неподвижной, а этот ложный фаллос двигался самостоятельно.
Через мгновение он проник в нее параллельно с толчками его близнеца. Спустя еще немного времени другой фаллос проник в рот Лауры, в то время как первый распахивал ее влагалище. Затем они поменялись местами — поэтому казалось, что Лаура вертелась на невидимой оси, которая пересекла ее с одной стороны на другую, на уровне ее диафрагмы.
Так или иначе, можно было ясно видеть, как дерево погружалось и выходило из неутомимых органов со все большей уверенностью, что оно познало свою силу до конца, осознав, как можно из нее извлечь максимум наслаждений.