Чуть ли не каждый вечер я говорил себе:
— Завтра надо будет выкроить время и забежать к Люлю.
Но на следующий день едва успевал обойти всех больных.
Кончилось тем, что она сама позвонила; мы только сели ужинать, и мне пришлось поставить телефон на буфет.
— Шарль?
Не знаю, каким образом жена догадалась, что это Люлю; возможно, по выражению моего лица. Говорила Люлю как-то неуверенно, с запинками.
— Я вам не помешала?
— Что вы! Как вы себя чувствуете? Надеюсь, у вас хотя бы нет гриппа?
— А вы болеете?
— Я нет, но очень многие мои пациенты и старший сын больны.
— Мне кажется, я не заразилась, — пробормотала Люлю.
Голос у нее был колеблющийся, нерешительный. Я уловил в нем какую-то нищенскую, приниженную покорность.
— Вы, наверно, едите?
Я солгал:
— Как раз кончили.
Жена скорчила недовольную гримасу.
— Вы, видимо, страшно заняты?
— Две последних недели передохнуть было некогда, но сейчас становится легче: выздоравливающих уже больше, чем новых случаев заболевания.
— Шарль, у меня к вам просьба.
Судя по тону, я решил было, что дело идет о деньгах.
— Вы же знаете, что всегда можете рассчитывать на меня. — Я вынул из кармана часы. — Не поздно будет приехать к вам в половине девятого?
— Благодарю, Шарль, я ведь всегда дома. Но только не думайте, что вы обязаны…
Озабоченный, я вернулся к столу, размышляя вслух:
— То ли она больна, то ли с ней что-то случилось…
— Плакала?
— Нет, но голос у нее какой-то не такой. Словно она милостыню просит.
— Поедешь к половине девятого?
— Да. Заодно зайду к двум больным.
— Я думала, на сегодня ты закончил.
— Пойдет в счет завтрашнего.
Этим я подстраховался: жена уже не предложит поехать вместе со мной. Я зашел пожелать спокойной ночи старшему сыну: он почти выздоровел и, обложившись иллюстрированными журналами, целыми днями читал в кровати.
— Поздно вернешься?
— Не думаю.
Взяв машину, я поехал на улицу Ламарка. Я поразился, обнаружив, что двери на замке, мало того — закрыты ставни и заперта наружная дверь, так что пришлось стучать. Послышались приближающиеся шаги. Голос Люлю спросил:
— Шарль, это вы?
— Да.
Люлю отодвинула засов, открыла замок. Она была не причесана, в красном халатике, в войлочных шлепанцах на босу ногу.
— Очень мило, что вы пришли.
Следом за ней я прошел через неосвещенную лавку, вошел в ателье; дверь в спальню оказалась открытой, и я бросил туда взгляд: на нерасстеленной кровати виднелась вмятина — Люлю, видимо, лежала. Я машинально оглянулся и, кажется, даже принюхался.
Люлю взглянула на меня и, усаживаясь, сообщила:
— Она ушла.
— Вы поссорились?
— Даже нет. Я ведь не потому попросила вас прийти. Я ей просто предложила убраться.