Надо было прощаться, текли последние минуты. Мужчины обнялись.
– Хорошо, если бы мы с тобой где-нибудь встретились. Наш эшелон направляется к Брянску, но маршрут могут изменить в зависимости от обстоятельств, – сказал Александр.
– Пусть поможет нам Бог, – ответил Ашот.
– Любочка, ты – моя жизнь, ты – мое счастье, помни это, – сказал Александр, целуя жену. – Береги детей!» – уже на ходу крикнул он и одним из последних заскочил на подножку вагона.
Эшелон тронулся. Так у двери Александр и стоял. Он был высокого роста, и его лицо хорошо было видно среди многих других. Люба махала и махала ему рукой, пока эшелон не исчез за поворотом…
Они возвращались молча. Ашот с Клавдией расстались с Любой на привокзальной площади, им надо было уезжать в рейс. Прощаясь, Клавдия сказала: «Держись, Любочка! Вечером мы к тебе зайдем», – и пошла к машине.
Ашот с Клавдией, отправляясь теперь в рейсы по районам, имели некоторое преимущество перед другими горожанами, у них была возможность приобрести кое-что из продовольствия. Сельское население, как правило, занималось хозяйством, держали корову, баранов, имели огород, сад, но ощущали нехватку денег. Ашот уже знал районы, где можно было купить хлопковое и подсолнечное масло, которое люди научились сами отжимать, рис, муку и другие продукты долгого хранения.
Поездка сегодня оказалась удачной. Они купили бидон хлопкового масла и мешок кукурузной муки.
На пути к дому Клавдия заметила:
– Я так давно ничего не приобретала мешками, что, взглянув на этот мешок муки, вспомнила свои крестьянские корни. Ведь мы тогда в глубоком детстве приобретали все мешками. Мешок был основной мерой. Это сейчас – килограмм, штука…
– Ну вот, теперь и мы, если удастся, будем мерить мешками, – засмеялся Ашот.
Они приехали домой довольные, а вечером, отправляясь к Любе, захватили два литра масла и три килограмма муки, и Ашот галантно преподнес ей их в подарок от своего имени.
Люба впервые улыбнулась за целый день: «Ты помнишь, Ашот, когда-то мы золото дарили друг другу, а теперь – муке и маслу рады».
– Другие времена, другие нравы, – шутливо ответила Клавдия.
Они долго сидели у Любы, вспоминали Иран, многие забавные эпизоды и казалось, что Александр присутствовал с ними. К концу вечера Клавдия почувствовала как у Любы произошел психологический перелом, она словно стала находить себя, приобретать мужество и стойкость. Когда Ашот с Клавдией собрались уходить, Люба сказала: «Война – это общая беда, она коснулась и меня, буду ждать письма от мужа».
Так день за днем люди стали привыкать к мысли, что они живут в военное время, в каждой семье ежедневно внимательно слушали сводку новостей с фронта. Радио стало тем, что связывало свою страну, благодаря ему тыл и фронт объединились…