По первому кругу — борцов на арену по три пары на заход выпускали. Два захода, стало быть — всего шесть пар. Народ, чую, тоже с интересом смотрел, но не так азартно как давечи. Специальный глашатай даже, чтобы интерес подогреть, в подробностях объяснять взялся, что это, дескать, не обычная борьба или кулачный бой будет как в цирках разных. А все по–серьезному, почти без правил, как в настоящей драке биться будут, и никаких подстав. Без подстав видать — не так интересно вышло. Три схватки очень короткие оказались — кулачник сходу борца вырубил, другой борец — кулачника заломал, а в третьей, Иигрь, своему противнику сначала по бедру ногой вдарил, чтобы обездвижить значить, а потом за руку ухватив, да через плечо кинул, и сразу на болевой взял. Хе–хе… — кроме меня, думаю, никто толком и не понял что это и было такое. Уж больно у него это ловко вышло — будто одно движение делал. Еще три схватки — затянулись надолго, потому как бойцы подходы друг к дружке найти не могли. Тут уж, у кого выносливости на дольше хватит, тот и победил.
Потом опять — всякие там протазанщики–шпажисты круг прошли. Я тем временем Иигря в наш, степной плащ из верблюжьей шерсти замотал, чтобы не остывал, и водички попить дал из фляги с собственного ремня, с которой все время глаз не спускал.
По второму кругу, борцов уже по одной паре на арену выпускать начали, и глашатай, каждого по имени называл, да обсказывал кто он такой, да откуда приехал… Да только — много ли веры тому глашатаю, коли он Иигря в даарскую стражу записал? Видать мундиры наши увидамши, и вообразил себе невесть что. Противник Иигрю попался… — аж даже у меня мурашки по спине побежали. Ростом, меня наверное, на голову выше, да раза в три шире, — цельный буйвол, на задние ноги вставший, а не человек вовсе. Иигрь рядом с ним — будто собачонка малая перед тигром — на один зуб, и тявкнуть не успеет! …Ан, не проста та собачка‑то оказалась… Он мне вроде как объяснял как это делается. И про рычаг этот, и про центр тяжести с равновесием, и даже про «inerciju». А я, все равно думаю, что без какой‑то магии тут не обошлось. Тот великанище, к нему лапищу протянул, а Иигрь, его будто ребенка за пальчик ухватил, повернул чуток, надавил, да тот мордой на землю и лег. Да тока, умелец наш, противника добивать не стал. А отпустил, да чуть в сторону отошел. Тот на ноги вскочил, …точно — что твой буйвол, — глаза горят, копытом землю роет, как ринулся на врага башку опустивши... А Иигрь, опять, руку перехватил, сам как‑то крутанулся, извернулся, да и швырнул великана того об землю так, что подо мной аж лавка затряслась… Ох же как это народу‑то понравилось! Как все орать, да по лавкам палками колотить начали. А великан тот, опять встает. Уже не больно резвый, однако — все едино страшный. Опять на Иигря пошел, давай кулаками на него махать, что твоя мельница крыльями. А он в ответку, вот ведь умелец, между его рук будто танцует, да еще с улыбочкой да подмигиванием. А потом, как‑то так ногой евоную ногу подцепил, и опять великан валяется, а наш боец над ним с ухмылочкой стоит, да публике ручкой машет… Ох, народец на стадионе будто взбесился. Кто б из пушки выстрелил — так не услышали бы! А верзила тот опять встает, неуемный. Опять в драку лезет, и опять мордой на земле, с вывернутой рукой. Опять отпустил. Новая схватка, и опять верзила повержен. И так раз пять подряд. Да все с такой легкостью, будто играючись. Наконец, великанище тот, совсем из сил выбился, и знак дает — дескать — сдаюсь. На том выступления борцов, по предпоследнему кругу и кончились. А нам, срочно на особую лавку бежать пришлось, потому как народ остервенел, и все к нам лез, кто поближе поглядеть хотел, кто потрогать, а кто и поговорить. Пришлось идти на особые места, куда кого попало уже не пустят.