Он ничего не ел целые сутки, но тут ему просто повезло: Тэмми оставила в кухоньке пакет воздушной кукурузы и две банки с пивом. Все это Митч уничтожил в мгновение ока. В восемь вечера он первый раз набрал номер «Хилтона» в Пердидо Бич, спросил о Ли Стивенсе. Еще не прибыл, ответили ему. Тогда он растянулся прямо на полу и начал думать о тысяче разных вещей, которые могли произойти с Эбби. Может, она в этот момент лежит мертвая в Кентукки, а он ничего не знает. Даже позвонить не может.
Диван-кровать стоял разложенным, на пол свисали дешевые простыни — домохозяйка из Тэмми была неважная. Митч посмотрел на это неудобное временное ложе и опять вспомнил жену: всего пять лет назад они изнуряли себя любовью на чем угодно. Остается только надеяться, что она сейчас на борту самолета. Одна.
Он прошелся по квартире. Сел на нераспечатанную коробку с надписью «Сони», полюбовался кучей коробок с документами. На ковре Тэмми выстроила две башни из бумаг — одна содержала в себе сведения о кайманских банках, другая — о кайманских же компаниях. На вершине каждой башни лежало по блокноту, где были перечислены названия, указаны номера страниц, абзацы. И — имена!
Даже Тарранс теперь смог бы довести всю операцию до конца. Тут будет чем поживиться Большому жюри. Генеральный прокурор созовет пресс-конференцию. А суды будут предъявлять обвинение за обвинением, обвинение за обвинением.
Специальный агент ФБР Дженкинс зевнул в телефонную трубку и набрал номер мемфисского отделения. Он не смыкал глаз ровно двадцать четыре часа. Джоунз храпел в кабине машины.
— ФБР, — ответил ему мужской голос.
— С кем я говорю? — спросил Дженкинс. Проверить все-таки не помешает.
— Это Эклин.
— Привет, Рик. Дженкинс. Мы…
— Дженкинс? Где вы пропадали? Не бросай трубку!
Дженкинсу удалось справиться с зевотой, он окинул быстрым взглядом автобусную станцию. В прижатой к уху трубке послышался злой и раздраженный голос.
— Дженкинс! Где вы находитесь? — Это был Уэйн Тарранс.
— На автобусной станции в Мобайле. Мы потеряли его.
— Что вы?.. Да как вы могли?..
С Дженкинса слетела последняя дремота, он быстро заговорил в трубку:
— Минутку, Уэйн. Нам были даны указания следовать за ним в течение восьми часов, чтобы выяснить, куда он направится. Ты сам назвал это рутиной.
— Я не могу поверить в то, что вы его потеряли.
— Уэйн, нам ни слова не было сказано о том, что мы должны ни на шаг не отходить от него до конца жизни. Всего восемь часов, Тарранс. Мы же не слезали с его хвоста целых двадцать часов. Но он ушел. Что же в этом такого?