— И ты еще спрашиваешь об этом? — проговорил он, с сожалением глядя на меня. — Конечно. В них нет ни ума, ни души. Да и зачем они женщине? Ей достаточно быть плодовитой и рожать много детей. Не забывай, Али хан, по шариату свидетельство одного мужчины перевешивает свидетельство трех женщин.
Я ждал, что Сеид будет возражать против моей женитьбы на христианке Нино, которая к тому же не любит его, и поэтому немного нервничал. Его слова успокоили меня. Это был ответ воистину откровенного и умного человека.
— Значит, тебя не волнует, что она христианка? — с облегчением спросил я. — Может быть, ей следует принять ислам?
— А зачем? — удивился он. — Существо, лишенное души и разума, не может иметь и веры. Женщина в загробной жизни не попадает ни рай, ни ад. Она после смерти исчезает, растворяется. Но сыновья, которых она родит, должны стать шиитами.
Я кивнул в знак согласия.
Сеид Мустафа подошел к книжной полке, взял запылившуюся книгу. «История династии сельджуков» — успел прочитать я прежде, чем он распахнул ее.
— Вот, на двести седьмой странице. «В 637 году хиджры в своем дворце Гебадийе скончался султан Аладдин Кейгубад. После него на трон взошел Гиясаддин Кейхосров. Этот падишах женился на некоей грузинке, и любовь его к ней была столь велика, что повелел он на монетах чеканить свой профиль вместе с изображением этой христианки. Однажды мудрецы и святые люди явились к султану и сказали: „Султан не должен нарушать шариата. Это грех“. „Аллах поставил меня повелевать вами, — с гневом ответил султан. — А ваше дело — подчиняться мне…“. Мудрецы ушли в глубокой печали. Однако Аллах открыл глаза султану на всю греховность его поступков, и султан вновь призвал к себе мудрецов. „Я не хочу нарушать священных законов, — сказал он, — потому что Аллах возложил исполнение их на меня. А посему повелеваю отныне чеканить на монетах изображение льва, сжимающего в передней лапе меч, — это буду я. А солнце, сияющее над моей головой, — моя любимая жена“. С тех пор на гербе Ирана лев и солнце. А знатоки утверждают, что нет в мире женщин красивее грузинок».
Сеид Мустафа захлопнул книгу.
— Видишь, — сказал он, с улыбкой посмотрев на меня, — ты повторяешь то, что сделал некогда Кейхосров. Ни один закон не запрещает этого. Грузинки — одно из благ, завещанных Пророком правоверным. Пророк сказал в Коране: «Иди и возьми ее».
Его жесткое лицо вдруг смягчилось. Маленькие умные глазки засияли. Сеид Мустафа был счастлив тем, что благодаря Священной книге смог разрешить маленькую проблему двадцатого века. Весь его облик говорил: пусть знают неверные, где записана истина!