– О, извините. Я предполагала, что вы выросли в Англии.
– Так и есть, – сухо сказал Франко, взглянув на массивный сарай за винодельней, подозревая, что дальше они пойдут именно туда, и с нетерпением ожидая, когда все закончится. – Спасибо за экскурсию, мисс Перман. Я думаю, нам пора возвращаться.
Холли моргнула:
– Экскурсия еще не закончена.
– Я бы не хотел заставлять Гуса ждать.
Она резко и разочарованно вздохнула:
– Но вы даже не попробовали вина и не видели винодельню.
– Вино хорошее. В противном случае я не приехал бы сюда с контрактом. Разве вы не понимаете? Сеть отелей «Четсфилд» хочет купить все ваши запасы вина. Что бы вы мне ни показали, наше мнение не изменится. Я предлагаю не терять времени.
Ее голубые глаза холодно и резко сверкнули. Холли взмахнула рукой, показывая на виноградники:
– Я знала, что вам наплевать на экскурсию. Вам и на виноградники наплевать, да? – Она смотрела на него в упор, качая головой и буравя его холодными голубыми глазами.
– Ничего личного. Я приехал сюда как бизнесмен, а не как турист.
– Вы когда-нибудь пробовали наши вина? – спросила Холли.
– Это важно?
– Невероятно! Бьюсь об заклад, вы вообще ничего не знаете о виноделии!
Франко ощетинился. Если бы она только знала! Но он не собирается ни о чем ей говорить.
– О виноделии я немного знаю.
Холли улыбнулась, но улыбка не коснулась ее глаз. Они были холодными и суровыми.
– Значит, немного, – повторила она, кивая. – Да вы настоящий эксперт! Я полагаю, вы в курсе, что вино бывает белым и красным.
Франко почувствовал, что теряет терпение.
– Я бы так не сказал.
– О да, – произнесла девушка, забыв о вежливости. – Я совсем забыла. На самом деле вино бывает трех видов. В конце концов, вы Четсфилд. Вы не просто родились в роскоши, но и с бокалом игристого вина в руке.
Франко сжал кулаки. Если бы у него в руке сейчас был бокал, он разлетелся бы на мелкие кусочки. Никто и никогда не осмеливался его осуждать, кроме отца, который ясно дал понять, что сын ему не нужен. Тогда Франко бросил Итон и рванул в Италию. Его взбесило, что кто-то решился его осудить, кроме него самого. Он свой собственный жесткий критик.
Поэтому он не позволит этой женщине выставлять его дураком.
Она ничего о нем не знает. Ничего!
Заныл шрам на боку, и Франко снова почувствовал себя виноватым. Он вспомнил, как однажды уехал из Англии и не сумел спасти своего ребенка.
Никки…
Его сердце пронзила боль, резкая и глубокая, как в тот день, десять лет назад.
Черт бы побрал эту Холли!
Она ничего не знает. Но договоренность с Кристосом Гиатракосом не подразумевает, что Франко должен ее воспитывать или что-то ей объяснять. Ему не нужно ее понимание или прощение.