Сходство действительно было поразительное – без смеха невозможно было глядеть на обоих.
Вечером вызвали Татьяну (она обслуживала телефон матери) и сообщили ей в шутливой форме о состоянии больных.
Князь Головани тоже не давал маху. Но он метил повыше. Доктор заметил, что Императрица благосклонно к нему относится, и как-то сказал ей:
– Вот, Ваше Величество, смотрите, какой результат компресса – рана уже заживает (у Головани был раздроблен большой палец руки).
– А наша молодежь с компрессами разъезжает по театрам.
– Ну, – вставил Головани, – был бы и я молод, разве вы удержали бы меня вашими компрессами?
– Сколько же вам лет?
– Сорок, Ваше Величество, уже за сорок перевалило!
– Но, князь, ведь и я иногда смотрюсь в зеркало!
– Зачем, Ваше Величество? – прогремел веселый кавказец. – Не верьте зеркалам, верьте нам, мужчинам!
Кроме офицеров, в лазарете лежало еще 12 тяжелораненых солдат. Помню одного из них – это был хохол, красавец с синими глазами, чернобровый, кровь с молоком. У него также были раздроблены кости пятки, и после длительной операции он с трудом приходил в себя.
Ольга Николаевна стояла, опираясь на перильца его кровати, и с участием смотрела в лицо раненого. Неожиданно в его глазах мелькнул луч сознания. Он впился в нее глазами.
– Эх, касаточка ты моя! – простонал он. – Красавица ты моя!.. Сколько же я перепортил вашей сестры! Бедовый я был!..
К стыду нашему, среди интеллигенции немало было людей, которые не могли отдать себе отчета в трудах Государыни и Ее дочерей, которые тратили все свое время и все свои силы на лечение людей, чуждых им по среде и по воспитанию. Был один доктор со сложным переломом в локте, который все время заговаривал со мною о придворных интригах:
– Распутин, вы не знаете, кто такой Распутин?..
При следующем посещении отца я узнал от него все, что только было и что так невыгодно для императрицы старался мне внушить этот доктор. К счастью, он скоро закончил свое лечение и уехал на поправку. Другой был капитан Гаскевич, глубоко возмущавшийся неудачным лечением его ноги. В конце концов, Императрица перевела его в Ортопедический госпиталь по соседству, где ему спасли ногу. А молоденькая его жена, которая день и ночь хлопотала о муже, осталась на все время его болезни в колоннаде Большого дворца с женами и матерями других раненых офицеров.
По окончании перевязок все выходили на крыльцо провожать Императрицу и княжон. В нескольких шагах от госпиталя через дорогу проходил желоб, и при переезде через него автомобиль слегка встряхивало. По установившейся традиции Татьяна пользовалась этим толчком, чтоб обернуться и еще раз кивнуть провожавшим, которые отвечали ей поклоном, причем Мелик Адамов, стоявший позади Ноне, неизменно пригибал его голову рукой.