Когда мы подошли к переправе через Калаус, уже совсем стемнело. Вдруг, совершенно неожиданно, впереди раздался треск пулеметов, и появился Гриневич, летевший, припав к луке, во весь карьер. За ним казак и лошадь другого… всадник прибежал погодя, уже совсем без дыхания…
– Ваше превосходительство, красные! Едва подъехали к мосту, нас окликнули: «Кто идет?» – «1-й Корпус генерала Врангеля!» – «Ах вы, белогвардейцы! Так вас и так!» – Пулеметы затрещали прямо в рожу. Ну и шутник же наш генерал: приглашает на ужин в Петровское, а встречает пулеметами!..
Хорошо, что я выслал дозорных не по кавалерийскому уставу, а на целых пятьсот шагов, по своему артиллерийскому масштабу. Мы успели вовремя принять меры и вернуться в исходное положение.
В селении я уже застал весь штаб, расположившийся на той же самой квартире, откуда он так быстро эвакуировался на заре[173].
Врангель крепко обнял меня, благодаря за все.
– Если б я знал, что вы останетесь, – говорил он, – я бы сам пристроился к вашему флангу… Но некогда было разбираться в обстановке… А все вот этот: «Эх, нечего торопиться, выпьем по рюмочке под кулебяку, а завтра на заре присоединимся к войскам…» Вот за то и сидит, насупившись: большевики забрали все его пожитки.
Соколовский действительно представлял собою довольно плачевную фигуру, сидя на голой железной кровати.
– У меня негодяи забрали четыре Георгиевских креста и изрубили три пары погон… Спасибо хозяйке, успела запрятать чемодан и узел с бельем. Посмотрим, что мерзавцы мне оставили…
Став во весь рост посреди хаты, он стал разбираться в куче белья.
– Рубашка моя! И в ней мои баронские запонки! Какое счастье – они стоят всего прочего: ведь им 500 лет! Подштанники – он извлек кальсоны невероятной длины – это бесспорно мои!.. А это ваши, Гриневич, видать по размеру. А вот еще рубашка!
Это все, что они оставили Соколовскому. А я очень рад: больше не будет спорить со мною!
Слава Богу! Я ничего не оставил красным: даже сбитый с коня казак остался целешенек. Слетев с лошади, он как тетерев пролетел насквозь все селение и перевел дух, лишь очутившись на нашей исходной позиции. Но в селе уже никого не было. Красные бежали во все лопатки.
Утром мы вернулись в Кугульту, где остановились наши обозы. Временное отсутствие запорожцев и уманцев вынудило нас покинуть Петровское. Особенность этого местечка была такова, что его так же легко было взять, как потерять, так как оно было открыто со всех сторон, и потому несколько раз переходило из рук в руки.